Люра обосновалась в Эгре двумя годами раньше – ее отец переехал в столицу округа, когда дочь заканчивала восьмой класс. Теперь она училась в кондитерском техникуме и считала себя взрослой и самостоятельной. Робкая малышка с наивным взглядом васильковых глаз превратилась в бойкую девицу. Люра ярко красилась, курила длинные тонкие сигареты с ментолом и гуляла с парнями. Общаться с подругами детства ей было неинтересно. Что ж, Феда ответила взаимностью. Она и предположить не могла, где и как увидит Люру в последний раз.
Всех подробностей не знал никто. Родители нашли дочь и вынули из петли слишком поздно. Записки девушка не оставила, поговаривали, что причиной всему – несчастная любовь.
На кладбище, проститься с подругой детства, сестры, разумеется, пошли. Октябрь в этом году выдался холодным, хоть и сухим. Ветер шелестел охряно-желтой листвой, обрывал ее с ветвей, швырял на надгробья.
– Смотри, ее бывший. – Станка толкнула сестру в бок, указала на высокого парня в черных брюках и черной рубашке. Густые светло-русые волосы ложились на плечи, юношеские усики смешно топорщились над губой. Он стоял чуть в стороне, не решаясь подойти к гробу. – Антош. Она с ним раньше встречалась.
– А ты откуда знаешь?
Станка не ответила. Странно, но парень ее тоже знал. Когда горка свежей земли скрыла гроб и церемония закончилась, он подошел к сестрам.
– Антош, Феда, – поспешила представить их Станка.
– Соболезную, – кивнув, промямлил парень.
– Взаимно… – пробормотала Феда.
А Станка неожиданно схватила парня под руку.
– Ты что вырядился так легко? Дрожишь весь. Замерз? – и повернулась к сестре, предвосхищая вопросы: – Феда, иди домой, я Антоша провожу. Я недолго!
Вернулась Станка только утром.
– Ты где была?! – набросилась на сестру Феда. – Ты что… у этого Антоша ночевала?
– Надо же было его успокоить. Он совсем расклеился, переживает.
– Быстро он «утешение» нашел, как я посмотрю… Постой, постой! – Феда вдруг вспомнила: – Я же видела его возле нашего дома раньше! И возле университета. Ты что, давно с ним встречаешься?! Откуда ты его знаешь?
– Люра познакомила, – неохотно призналась Станка. – Еще летом.
– Люра познакомила? А ты, выходит, отбила? – Феда схватила сестру за плечи, тряхнула: – Так это она из-за тебя?! Как же ты…
Станка покраснела как помидор:
– При чем тут я?! Это ее нявка довела.
– Какая нявка?
– Не знаю, Антош сказал. Он разбирается, он ведь чугайстер! А я ничего плохого не хотела.
Еще и это! В Свяжине собственных чугайстеров не было, городок патрулировало отдельное подразделение эгренского управления. Местные относились к патрульным настороженно. Девушки знакомств с парнями в черном не заводили, держались на расстоянии. Так то в Свяжине!
Феда вздохнула, обняла сестру.
– Что ж, чугайстер так чугайстер. Лишь бы ты была счастлива. Если ты его любишь…
– Очень люблю! Антош хороший! Вот познакомишься с ним получше, сама поймешь! – Станка засмеялась радостно, и не в силах удержать чувства, чмокнула сестру в щеку. – Я очень-очень счастлива!
Она и впрямь была счастлива. Весь ноябрь, декабрь, январь и февраль. А потом начался март…
Дождь лил неделю подряд, почти не прекращаясь, никакие зонты не спасали. Феда прибежала из консерватории, мечтая об одном – быстрее добраться до мансарды, сбросить промокшие тряпки, залезть под одеяло. А если Станка дома, то, может быть, она и чай приготовит?
Станка была дома. Сидела в углу кровати, прижавшись спиной к стене, сгорбившись, обхватив руками колени. В серых глазах ее плескался ужас.
– Что случилось?! – забыв о холоде, Феда бросилась к сестре.
– Она приходила… Люра.
– Но Люра… – Феда запнулась, поняв, о чем говорит сестра. Волосы зашевелились на затылке.
– Она была там, на крыше. – Станка указала на окошко мансарды. – Смотрела на меня. Хотела, чтобы я ее впустила. Ей там холодно и страшно одной.
Феда обняла сестру за плечи.
– Глупости! Тебе показалось. Ничего не было!
Однако Станке не показалось. Через два дня история повторилась, затем – снова. Феда старалась не оставлять сестру одну, но из-за занятий не всегда получалось. В конце концов она не выдержала, спросила:
– Антош знает?
– Нет, я не рассказывала…
– Почему? Он же чугайстер, это его работа – людей от нявок защищать.
– Но это же Люра. Если они ее поймают… Антош рассказывал, что они с нявками делают, – Станка поежилась.
– Глупости! Люра – мертвая, а мертвые должны оставаться там, где им положено. Если не расскажешь, я сама это сделаю!
Ждать, когда сестра решится признаться, Феда не стала. На следующий день подкараулила чугайстера, провожавшего Станку после свидания, и едва та вошла в дом, бросилась вдогонку.
– Привет, Феда. Ты что это по ночам бегаешь? – удивился Антош.
– Беда у нас. Люра вернулась, Станке прохода не дает.
Чугайстер нахмурился.
– Вон оно что. То-то я чую, вокруг вашего дома навьем воняет. Что ж, спасибо за информацию. Эх, и зачем она ее призвала…
– Думаешь, это Станка?
– Ну не ты же? Навь вокруг вашего дома вьется – значит, других вариантов нет. Ладно, ты не беспокойся, прихлопнем тварь.
Вопреки надеждам Феды, «прихлопнуть» у чугайстеров не получалось. Станка чахла на глазах. Сделалась нервной, злой, забросила учебу. Казалось, ее больше ничего не радует – ни весна, наконец-то набравшая полную силу, ни запестревшие всеми цветами радуги скверы и парки Эгре, ни даже недавно такой любимый Антош. А девятнадцатого апреля, не сказав ни слова, сестра сорвалась и укатила в Свяжин.
Вечером, вернувшись из консерватории, Феда с удивлением увидела чугайстера на скамейке у их дома.
– Привет. А Станка уехала…
– Я знаю. – Парень вскочил. – Собственно, я тебя жду. Совершенно случайно у меня оказались два билета в оперу на завтра. Пойти не с кем, если пропадут – жалко. Может, составишь компанию?
Двадцатого апреля в опере давала единственный сольный концерт столичная примадонна Эмма Корст. До кассы билеты не дошли вовсе, достать их можно было исключительно у перекупщиков за такие деньги, каких у студентки Федоры Птах в жизни не водилось. Она отказалась бы от приглашения на любой другой спектакль. Но Эмма Корст…
Когда они вышли из театра, на город уже легли сумерки, и как-то само собой получилось, что Антош взялся проводить. Половину дороги прошли молча – в голове Феды еще звучал божественный голос кумира. Очнулась она, когда на плечи легла куртка.
– Ты замерзла, – тут же пояснил Антош. – Вон пупырышки на коже.
– Антош, что у вас со Станкой случилось?
– Ничего особенного. Станка хорошая, с ней интересно. Но женщину, с которой хотелось бы связать свою жизнь, я вижу иной. Более уравновешенной, рассудительной. Более женственной. – Он мягко обнял спутницу за плечи.
Феда поспешно высвободилась.
– Вот это ни к чему! Если не хочешь, чтобы мы поссорились, то запомни: ты для меня – парень моей сестры.
А для себя решила твердо: в субботу поедет в Свяжин и поговорит обо всем со Станкой.
Однако ехать не пришлось, в пятницу сестра сама позвонила. Голос у нее был радостный:
– Феда,
