Память дракона – не чета человеческой. Арм-Анн помнил и тот день, помнил людей, приковавших ее к камню на радость чудовищу. А сами-то попрятались, храбрецы! Вас же больше было! Больше… А она – одна. На ее бледном лице ни слезинки, лишь соленые морские брызги. Солнечные лучи короной вспыхивают на волосах. И взгляд, словно маяк, зажженный на башне. Ради него стоило бросаться в безнадежную битву.
Зачем мне небо, если в нем нет тебя? Через сотни ночей я к последнему утру тянусь. Не зови меня. Я и без зова явлюсь.
Бомба… Очень точно болтун угадал. Оставалось надеяться, что в чьей-то душе та бомба разорвется… Что хоть кто-нибудь придет на спасение всех этих запутавшихся бедолаг. Ведь даже дракону уже было не под силу их спасти. Юта смогла бы…
* * *Сквозь главные ворота в город вошел молодой человек. Лицо его было усталым и чуточку хмурым. Ветер дергал край клетчатого шарфа, приняв тот за потрепанное красно-зеленое знамя. Нет, с таким главный приз на конкурсе нипочем не выиграть.
Молодой человек плотнее запахнул плащ. Чужестранцу и невдомек было, что своим печальным видом он нарушает пятый пункт «Свода законов о ликованиях и народных гуляниях». Но если бы и знал он о своем проступке – как и о том, что не позже, чем через пять минут, какой-нибудь добропорядочный горожанин доложит о нем страже, – то и тогда не стал бы беспокоиться. В столицу Трех Государств его привело куда более важное дело.
Молодого человека звали Ланцелот…
Ольга Образцова
Алой нитью
Действие тетралогии «Скитальцы» (романы «Привратник», «Шрам», «Преемник» и «Авантюрист») происходит в едином мире – очень насыщенном и при этом, пожалуй, более напоминающем территорию классической фэнтези, чем какие-либо иные миры Марины и Сергея. Рассказ «Алой нитью» очень четко привязан к пространству «Скитальцев» – но… больше ничего мы по этому поводу не скажем. Те, кто знаком с различными измерениями этой вселенной, поймут, к чему в финале разговор о том, что хорошо бы «подрезать птенцу крылья» и какими событиями может отозваться любое из принятых решений. Остальные же могут воспринимать рассказ как данность. Некое «окно в мир», фэнтезийный мир меча (в данном случае скорее шпаги) и магии. А еще – лекарского ланцета.
В конце концов, герои всех романов тетралогии так или иначе меняют свои жизни, стремясь защитить мир от грядущей беды…
– Староста просил передать, – крикнул Марран, прыгая на одной ноге, чтобы стряхнуть промокший сапог, – что у лесничего с дальнего хутора заболела жена. И не соблаговолит ли господин маг утрудиться и проведать больную в ближайшее по возможности время, чем заслужил бы глубочайшую признательность… Ларт? Ты здесь?
Из глубины дома не доносилось ни звука. Марран помедлил, вслушиваясь, затем пошел вперед, переступая босыми ногами по деревянным половицам, обычно скрипящим на разные лады. Сейчас же молчали и они. Дом притих в ожидании; видимо, хозяин был занят чем-то важным.
У хозяина были гости.
– Не знаю, чего ты от меня хочешь, – донесся из-за двери кабинета приглушенный голос Орвина. Марран знал его, но видел редко, прорицатель жил один и нечасто выбирался в люди. Что-то случилось, раз он здесь; возможно, близился конец света. Марран бы не отказался на это посмотреть.
Ларт неразборчиво ответил. Марран прижался ухом к двери, но стоять так было неудобно, и он решил проблему проще: обернулся паучком и скользнул в щель между дверью и полом, быстро и бесшумно. Он любил это обличье, идеальное для подслушивания, как и все прочие, как любил перевоплощение само по себе. Это искусство давалось ему легко и свободно, легче заклинаний и ритуалов, хотя и с ними он справлялся без труда.
Всегда оставалась возможность окончить свои дни под чьим-то каблуком, но Марран был готов идти на риск.
Он притаился в щели между стеной и шкафом и весь обратился в слух.
– Я чувствую это, – сказал Орвин; прямой, как струна, он стоял перед высоченным Лартом и смотрел на него снизу вверх, но без страха. – Это поветрие… Он вернулся.
– Ты знаешь наверняка? – допытывался Ларт.
– Я чувствую, – просто повторил Орвин. Рука его непроизвольно дернулась к амулету Прорицателя, золотой пластинке на шее. – И ты тоже, тебе просто не хочется это признавать. Ты должен что-то сделать.
– Почему я? Почему ты не пошел к Эсту?
– Я хотел. Но его нет, он уехал, и я не могу его дозваться.
Ларт хмыкнул и отвернулся. Некоторое время оба молчали.
– Дерево гниет с корней, – сказал Орвин, и Ларт вздрогнул.
– Что?
– Это то, что я слышу, Ларт. «Алой нитью в игольное ушко». «Дерево гниет с корней». – Он развел руками, будто извиняясь. – Это не пророчество. Просто несколько слов…
Он умолк, словно не знал, что сказать дальше.
«Алой нитью», – повторил про себя Марран. Вспомнилась не к месту то ли детская присказка, то ли примета: если завязать на запястье красную нитку, можно падать где угодно, разбивать колени и локти, колоть пальцы иголкой, а кровь из ранки не потечет. Ерунда, конечно, Марран пробовал ради интереса, как пробовал все. Сам ножом надрезал кожу на ладони, а потом удовлетворенно слизывал алые капли – действительно вранье, и сомневаться не стоило.
Тут Орвин наконец подобрал слова.
– Это… как будто предыдущий Прорицатель нашептывает мне что-то, пытается дать подсказку. Он ведь тоже был там, помнишь?
– Я помню, что он умер одним из первых, – сухо сказал Ларт. – Держись подальше отсюда, Орвин. Не выходи из дома какое-то время. Я сделаю, что смогу. – Он глубоко вздохнул. – С корней гниет, значит?
– Я хотел бы помочь больше, – отозвался Орвин с такой тоской в голосе, что Маррану стало жутковато. – Прости.
Ларт махнул рукой, и Орвин вышел из кабинета, притворив за собой дверь. Под его шагами половицы наконец проснулись, провожая гостя заунывным, на редкость тоскливым скрипом.
Марран засеменил всеми восемью лапками в ту же сторону, но не успел – Ларт накрыл его ладонью. Спустя секунду под его рукой уже была лохматая мальчишеская голова.
– Я должен был знать, – с выражением сказал Ларт. – Почему ты не можешь постучать и войти, как все нормальные люди?
Марран вывернулся из-под его руки и с независимым видом скрестил руки на груди.
– Не хотел перебивать важный разговор. Что-то случилось?
– Случилось, – эхом отозвался Ларт. – Помнишь, что я рассказывал тебе про Черный Мор?
И следующие слова Маррана застряли в горле.
Про Мор он знал мало, на самом деле. То, что случилось полтора столетия назад, беззаботному подростку кажется чем-то настолько далеким, что больше напоминает сказку. Страшную сказку о том, как в дома людей приходила смерть, не щадя никого на своем пути: одних
