– Странное время суток – ранние сумерки, – произнёс доктор. – Аборигены говорят, в это время на землю спускается бог. Один из их чёрных смешных божков. Но в такую минуту им веришь. Пойдёмте, Иван, я хочу кое-что показать вам.
Мы спустились в капитанскую каюту. Я сразу увидел раковины – они лежали на столе, в круге яркого света.
– Дорогой мой Иван, – начал он не без торжественности, – почти месяц охотились мы за этими раковинами. И вот они в наших руках. Одну вы отыскали на дне шельфа в южной части залива, другую мы раздобыли сегодня благодаря вашей находчивости и той жертве, которую вы принесли.
– Если вы имеете в виду виски, то жертва была действительно велика. Но, не забывайте, она вознаградилась двумя сотенными, которые я добавил к той, первой.
– Наверняка, – продолжал доктор, не обращая внимания на мою болтовню, – вы спрашивали себя, для чего старому чудаку какие-то невзрачные раковины…
– Они вовсе не невзрачные, – возразил я из вежливости. – И узорчик на них очень даже ничего.
– И вот теперь, Иван, – торжественно завершил доктор, – вы приобщитесь к тайне, которая составила смысл моего существования с тех пор, как в руки мне попал обломок этой раковины.
– Вот этот? Что же в нём такого особенного, сэр?
– Я тоже не видел в нём ничего особенного, пока однажды не пригляделся получше. Мне показалось странным, что узор на обломке напоминает еврейские буквы. Вы же знаете, я занимаюсь библейскими языками. Так вот, эти раковины содержат надпись на языке Торы!
– Да ну, – не поверил я. – Уж не хотите ли вы сказать, что прочитали её?
– Именно так!
Он протянул мне раковину. Это был конус с продольными складками и многочисленными поперечными рябинками. Желтовато-белый, цвета сгущённого молока, покрытый чёрным узором с красными вкраплениями.
– Так вы говорите, надпись на еврейском?
– На древнееврейском, на языке Торы. Мой папаша был раввин, и каждый день он заставлял меня читать Тору. Ох, и тяжёлая у него была рука!
Я снова поглядел на раковину. Узор на ней располагался как бы в три ряда:
– Ничего не понимаю, – признался я. – Это можно прочитать?
– Даже вы сможете это сделать.
– Шутите, док?
– Ничуть. Начните с какой-нибудь буквы. Да вот хотя бы с этой. – Он ткнул в закорючку в правом верхнем углу узора. – Этот значок, похожий на съёженную свастику, – главная буква еврейского алфавита, «алеф». Попробуйте прочитать – с моей помощью, конечно, – какое-нибудь слово. Только учтите, что по-еврейски читать следует справа налево.
– Почему?
– Такое правило. Ну, давайте начнём со второй строки, как я сказал, справа. Что вы видите?
– Кофейник.
– Хм. Ну, пусть будет кофейник. Это буква «мем», а чёрточка под нею – знак «патах» – передаёт звук «а». Дальше?
– Загогулина, вроде ручки от кастрюли. – Игра начала захватывать меня.
– Это буква «ламед». Двоеточие внизу – знак «шева» – передаёт звук «е». Дальше!
– Дальше этот ваш «алеф», а в конце опять ручка, дверная.
– Это буква «мем», тоже со знаком «шева» слева. В итоге у нас получается слово… Ну, прочитайте по буквам.
– «М-а-л-е-д». «Малед». И что это означает?
– По-еврейски это означает «ангел».
– Да ну? А другие закорючки тоже что-нибудь значат?
Доктор утвердительно кивнул.
– Что же?
– Вы не поверите.
– Да уж постараюсь.
– Говорю вам, вы не поверите. Я сам не поверил вначале. До сих пор как во сне хожу.
И доктор с торжественностью, которая так не вязалась с его мальчишескими шортами и легкомысленно-яркой гавайской рубашкой навыпуск, прочитал:
– «Аз есмь Ангел, замурованный в толще скал».
5
– Миллионы лет гены этих моллюсков хранили в себе послание неведомого существа – Ангела. Для чего? Чтобы мы прочли его.
– И что вы намерены предпринять, сэр?
– Найти его, разумеется.
– Но как?! Не можете же вы обшарить все горы.
– Это и не требуется. Я знаю точные координаты. Они зашифрованы в надписи. Вот почему мне нужна была вторая раковина.
– Не понимаю.
– Узоры. Видите эти красные вкрапления? Это шифр. На раковине, которую выловили вы, красным выделена буква «ламед» в слове «Ангел», а на той, которую мы выменяли у старика, – две буквы «хе» в слове «яхве» – «сущий, аз есмь».
– И что же?
– Это не случайно. Согласно каббале, каждая буква в древнееврейском алфавите имеет сакральный смысл. Так, буква «ламед» господствует в соитии, ей соответствуют созвездие Весы, месяц Тирши и жёлчный пузырь в человеческом теле. А кроме того – и, собственно, лишь это имеет для нас значение – она обозначает «западную высоту» и число тридцать. Буква «хе» господствует над речью, ей отвечают созвездие Овен, месяц Нисан и правая нога человека. А также – «восточная высота», число – пять. Понимаете?
– Не совсем.
– Ну как же? Теперь всё, что нам нужно, – это карта и циркуль. – Доктор достал из стола карту Габона и циркуль. – Вот тут мы нашли номер первый, а где-то тут был выловлен номер второй. – Он отметил эти места точками. – Чертим вокруг первой точки окружность с достаточно большим радиусом, кратным тридцати, а вокруг второй – окружность с радиусом, кратным пяти.
– Понял! – воскликнул я. – Теперь остаётся лишь провести через точки пересечения окружностей прямую, которая будет перпендикулярна отрезку, соединяющему оба места, где были найдены раковины. Где они пересекутся, там и… Но мы попадаем прямиком в залив!
– Не забывайте, Иван, что Ангел замурован в «толще скал». Ваши расчёты были бы безупречны, если б на раковинах были выделены буквы «самек» и «зайин», обозначающие не высоту, а, соответственно, западную и восточную глубину. Но поскольку мы имеем дело не с глубиной, а с высотой, то и должны вести наши вычисления с учётом этого обстоятельства. Поэтому нужно брать не точку пересечения прямой с отрезком, соединяющим места, где были найдены раковины, а точку пересечения прямой с горным хребтом. Вот туда я и собираюсь отправиться!
– А я? Что будет со мной, сэр?
Доктор потёр подбородок рукой.
– Я как-то не подумал об этом. Хотя… постойте! Вы отправитесь со мной в горы!
– И что я буду делать в горах? Готовить вам кофе? – Я с сомнением покачал головой. – Вы, конечно, помогли мне там, в порту. Я благодарен и всё такое. Но… мне нужно подумать.
Вот и всё, думал я, поднимаясь на палубу, конец экспедиции. Чёртовы раковины найдены, мне больше нечего делать в глубине. Я поглядел на водолазное снаряжение, сваленное на баке, и неожиданно в глазах защипало, как будто в них попала морская соль. Завтра я уже не буду натягивать на ноги ласты, и доктор не будет ворчать, что я не заправил аварийный баллон… Обратно в порт – к портовым жуликам и портовой полиции… Невольно почувствуешь себя обманутым.
Понемногу я успокоился, и мои мысли потекли совсем в другом направлении. Ангел… это надо же! Какое преступление совершил он, что его замуровали в толщу
