Впрочем, носитель его – существо совсем не маленькое.
Короче, объявился ещё один мой бывший, в общем-то давным-давно бывший соученик, с предложением фактически по моему профилю и с приличной суммой даже наперёд.
Если верить его словам (чего делать, насколько я помню военные лагеря, где мы не то чтобы так сдружились, но сблизились, – не следовало), то привёз Фадя из своей несколько двусмысленной, хотя и успешной для него поездки в Д‘Аччию артефакт невесть какого возраста, чуть ли не извлечённый из отложения в миллион циклов древностью, но с какими-то надписями, которые как же не расшифровать? И кто, как не ты (то есть я), с этим справится?
Слова словами, но артефакт был мне тут же предъявлен в виде весьма качественных снимков во всех требуемых ракурсах, аванс в размере моей последней зарплаты за пол-цикла выдан, и срок обозначен вполне приличный.
Как всякий, даже безработный археолог, я с крайним предубеждением отношусь к заявлениям о находке артефактов в древнейших отложениях. Потому, возможно, что знаю, во что превращают любые изделия вода, солнце, ветер и дыхание земли за какие-то сотни циклов. Тем более, если артефакт создан… Ну, скажем так: подобным нам существом. Примерно такого же роста, сложения и силы, и – что, возможно, ещё важнее, – с таким же представлением о гармонии, о пропорциях, о сочетании частей и целого.
Нет, я не стал сразу же убеждать Фадю, что штуковина эта (сильно стилизованная статуэтка в локоть высотой) минимум на три порядка «моложе», а то и на все четыре, учитывая её прекрасную сохранность, чем его уверили. Хотя материал – крупность и качество снимков позволяли это рассмотреть – относился к весьма прочным, нечто подобное использовалось для ритуальных сосудов Кем‘та. Впрочем, в минералогии я не дока.
Не могу сказать, что статуэтка (на самом деле, очертания «двойной» женской фигуры едва угадывались – не вследствие ли моей вынужденной долгой аскезы) дышала особой древностью. Она просто не походила ни на что мне известное. И когда я просидел у экрана-всезнайки битых десять вечеров, то уверился, что подобное не известно не только мне. Надпись на двойной фигуре тоже была двойной, но не идентичной на разных сторонах и не зеркальной. Такие же группы тех же незнакомых знаков, только в чередовании выбрана другая закономерность: будто вывернутая наизнанку.
Что же касается самих надписей…
Письмена действительно показались совершенно незнакомыми. А для дешифровки – слишком много неизвестных: и знаки, и принцип письма, и, соответственно, сам язык, от которого можно было бы отталкиваться. Но система просматривалась определённо, так что если это даже подделка, то есть новодел, то всё же не бессмыслица; а задача у меня – установить смысл, а не происхождение.
Решение разделилось на два варианта: либо это неизученный диалект (или – искусственное построение на базе какого-то существующего языка), либо это древнее и редкостное, нигде не встречавшееся ранее письмо.
Сравнение знаков не утешало. Знаки не были похожи ни на что, известное науке. Но не отступать же… Передо мной красовалась самая загадочная вещь из встреченных в долгой практике, а срок на разгадку далеко ещё не истёк. Можно допустить, что мне невероятно повезло и это древний, никому не известный текст.
Сами знаки были похожи не на пиктограммы, а на абстрактные символы. Сорок два таких знака. Это могли быть и слоги, и буквы… И что-то знакомое угадывалось в их начертании. Несколько дней это ускользало – но потом я понял. Эти знаки всё же походили на схематизированные пиктограммы Кем‘та и Симеры. Но схематизированные или упрощённые совсем не в той манере, которая была до сих пор известна, потому и потребовалось время и усилие, чтобы это уловить. И некоторые знаки – почти треть, – вообще не «сводились» к пиктограммам Кем‘та и Симеры, не находил я соответствия с ними.
И смущало смешение символов достаточно далёких языков, обычно ведь заимствования происходят лишь из одной письменности. Смущало до тех пор, пока вычислил со всей очевидностью: на пиктограммы Кем‘та и Симеры походили одни и те же знаки. Но главное, что в симерском, и в кем‘тийском варианте эти пиктограммы обозначали схожие звуки!
Из сравнительно близких и по времени, и по местонахождению оставалось ещё мук‘кентское письмо. Сходство знаков едва улавливалось – но оказалось, что звуки, ими переданные, практически совпадают! Во всяком случае, такие транскрипции по всем трём культурам считались доказанными. И среди мук‘кентских иероглифов я нашёл соответствия тем знакам на артефакте, которые до сих пор оставались не определёнными. Это были гласные.
Соответствие в пиктограммах трёх различных языков указывало на заимствование их знаков из единого древнего источника. Но есть и несоответствие: праалфавит всегда – с менее абстрактными символами. Предметное письмо, потом пиктографическое, потом иероглифическое, потом слоговое и только тогда – алфавитное, – так принято считать. А тут выходило, что алфавитное письмо, когда условный или абстрактный знак соответствовал букве, предшествовало пиктографическому. Впрочем, можно предположить, что разница в развитии цивилизаций была настолько существенной, что культуры Кем‘та и Симеры, а после и Мук‘кента, не понимали удобства абстрактных букв, и пиктограммы помогали запоминать начертания…
Если гипотеза может быть проверена практически, да ещё если проверка даёт внятные результаты – это хорошая гипотеза. Фактически, выстроился алфавит? Прекрасно, теперь попробуем осуществить реконструкцию этого языка. Или праязыка. Если группы знаков считать словами или корнями слов и озвучивать, исходя из подобия в симерском и в кем‘тийском (с мук‘кентским, к сожалению, этот номер бы не прошёл)…
Сознаюсь, дешифровка увлекала, хотя продвигалась медленно. Но сколько было радости, когда я получил первые корни – САЛ, БЕР, ЙОН и РОШ!
За ними последовали ещё девять «расшифрованных» корней. Условно расшифрованных, поскольку я понимал, что все фонетические соответствия в надписях на древних языках – лишь гипотезы, договорённость между лингвистами. Восстанавливать палеозвук по-настоящему ещё не научились. А жаль.
Ну что же, исходя из суммы гипотез, выстроим ещё одну – собственно текст.
В двух вариантах, соответственно – для «лица» и «оборота» нашего артефакта, внешне различимых только в приближении, когда внимательно присматриваешься к надписям. Со всеми допущениями и оговорками, у меня получилось нечто вроде…
Точнее, в женском роде:
Руку на чело мне возлагай.Говори, я за тобою повторяю.Ты услышал то, что я сказала.Да, пришла пора преобразованья.Нет у изменения возврата.Дар иною плотью приняла я.В общем, то ли стих, то ли молитва, вроде и связно, а не совсем понятно. И ещё, в обоих вариантах
