После целой вечности, мы отрываемся друг от друга, и Джарод делает ошеломляющий шаг назад.
- Вау, - говорит он. - Это было... вау.
- Да, - я прижимаю руку к моей груди, чтобы успокоить свое сердце, которое ждет, чтобы он снова поцеловал меня. Когда я больше не могу терпеть, я делаю шаг к нему, и он протягивает руку, чтобы погладить мою щеку, но потом свет фар освещает нас, когда папина машина подъезжает к дому.
Джарод сбегает вниз по ступенькам крыльца и мчится через дорогу к своей машине. Он отпирает дверь, затем останавливается и поворачивается ко мне. Я поднимаю руку к моим губам, чтобы послать ему воздушный поцелуй, и я застываю, когда он кричит: «Спокойной ночи, Лаина! Увидимся завтра!»
На пошатывающихся ногах, я иду в дом и далее по коридору в мою спальню, где я запираю дверь и залезаю в постель, даже не раздеваясь. Я игнорирую стук, когда мама и папа приходят, чтобы сказать спокойной ночи, и я зарываю мое лицо в подушку так, чтобы никто не мог услышать мои всхлипы.
Шаг Третий:
Мы выбираем любить и поддерживать наших идеальных братьев и сестер, даже когда они просто невыносимы и совершенно не заслуживают этого.
Глава 7
Лаина хандрила дома всю следующую неделю. Кроме школы, которую она бы не пропустила, даже если бы правомерно умерла, потому что это могло бы повредить ее идеальному среднему баллу, Лаина отказывается идти куда-либо или разговаривать с кем угодно. Она проводит большую часть своего времени, свернувшись калачиком в постели, бешено строча в своем дневнике. Она не хочет разговаривать с Кендрой. Она даже перестала пытаться контролировать мою жизнь.
Я не видела Лаину в такой депрессии с Турнира штата марширующих оркестров в прошлом году, когда она споткнулась на лестнице, и порвала свою форму, прежде чем мы должны были выступать. Она винила себя за то, что испортила строй и убила наш шанс выиграть трофей, хотя все знали, что мы проиграли только потому, что придурок – Энтони, свалил и оставил зияющую дыру в ряду.
После этого Лаина несколько месяцев ни с кем не разговаривала, кроме Джарода. Она все время спала, и ее успеваемость скатилась с пяти с плюсом на пять с минусом. Но когда она, наконец, вышла из транса, ее перфекционизм включился на полную мощность.
Два года назад, она никогда бы не рассказала маме о моих редких прогулах биологии, но сейчас она постоянно смотрит через мое плечо, пытаясь превратить меня в свой клон. По иронии судьбы, чем больше Лаина старается сделать все, что укладывается в ее представление о совершенстве, тем более небрежной она становится в частном порядке. Вы едва сможете увидеть пол в ее спальне, через всю груду одежды и стопок книг.
Она ведет себя, словно небо опять упало, но на этот раз она даже избегает Джарода. И я даже не хочу думать о том, какой на этот раз воинствующей перфекционисткой она может стать, после этого.
Джарод звонит почти каждый день, и Лаина отказывается говорить с ним, что означает, что это должна делать я. Я все жду, когда он упомянет поцелуй, но он не делает этого. И я не собираюсь поднимать эту тему.
Лаина мне всё рассказывала, прежде чем она стала странной в прошлом году, и я надеюсь, что она выберется из этого и поговорит со мной, как обычно, но в субботу вечером я устала ждать.
Я врываюсь в комнату к Лаине, когда она одевается на зимний концерт.
- Я не могу найти свою белую рубашку, - говорю я. - Ты брала ее?
Лаина никогда бы не взяла мою рубашку. Она ни за что не смогла бы вместить свой размер D в рубашку, которая обтягивает меня, с едва заметными изгибами. Но она не очень-то слушает меня, так что неважно, что я говорю.
- Нет, я не видела твои туфли. Хочешь одолжить мои?
- Не туфли. На мне надеты туфли, видишь?
- О, хорошо, ты нашла их, - она затягивает волосы в тугой пучок, который мы обязаны носить на концерты.
Я полностью захожу в ее комнату и закрываю дверь позади меня.
- Я сказала, что не могу найти свою рубашку. Я могу поискать в шкафу? - я подхожу к ее шкафу и хватаю рубашку, которую положила туда до обеда. - Ах, вот она, - стаскиваю свою футболку и одеваю белую рубашку с оборками в смокинг стиле.
Пока я здесь, мы должны просто собираться вместе.
Лаина высыпает все из ее сумки на свою кровать и шарится в содержимом.
- Ты видела мою фиолетовую блестящую ручку? Ту, что я использую, когда пишу в своем дневнике? Я могла бы поклясться, я положила ее в сумочку, но она пропала, - она смотрит на меня подозрительно. - Ты не брала ее, так ведь?
- Нет, у меня нет твоей ручки, - я осматриваю ее беспорядок в комнате. - Она, вероятно, погребена под одной из этих куч одежды или книг. Хочешь, чтобы я помогла тебе разобрать вещи, чтобы ты могла найти ее? Нам потребуется двадцать минут. Тридцать максимум. И это даст нам время поговорить.
Может, она сможет мне объяснить, почему хроническая чистюля превратилась в ужасную неряху.
Лаина замирает, вся краска уходит с ее лица, а ее глаза расширяются в классический взгляд оленя-перед-фарами. Она делает глубокий вдох, дает мне совершенно фальшивую, вымученную улыбку, и качает головой.
- Нет, на самом деле это не важно, - она сгребает месиво из карандашей, скомканных бумажек, пустых оберток от жевательных резинок и мятных таблеток обратно в сумочку. Потом она смотрит на нее, как будто ждет, что ее любимая ручка, поговорит с ней.
- Так, что нового и увлекательного в твоем мире в
