Я делаю глубокий вдох и разжимаю мои челюсти достаточно, чтобы говорить.
- Не говори мне, что ты все еще любишь этого урода!
Я такая лицемерка.
Но меня это не волнует. Одно дело – позволить кому-то такому же совершенному, как Джарод запудрить мне мозги, когда я знаю, что у нас есть подлинная связь, и он может в конечном итоге одуматься. Но совсем другое дело у Лаины, которая может получить буквально любого парня, которого захочет, чтобы из-за такого сопляка, как Шейн, чувствовать себя ненужной.
- Но что, если это моя вина? - спрашивает Лаина. - Что, если я действительно очень плохо целуюсь? Что, если он собирался бросить Рейчел ради меня, но потом я его поцеловала и все испортила?
- Я думала, что он тебя поцеловал.
- Ну, я поцеловала его в ответ, - она снова падает лицом в Мистера Обнимашки и ревет.
Я снова отбираю плюшевого медведя у Лаины и бросаю его через всю комнату со всей силы, что у меня есть. Улыбаюсь, когда он врезается в стену с глухим ударом, и представляю, как голова Джарода влетела в стену вместо этого белого, пушистого туловища медведя. Лаина качает головой и вскакивает, чтобы забрать Мистера Обнимашку.
Я стараюсь не поддаться искушению и выбросить его из окна.
- Так, ты должна рассказать мне все, - говорю я. - Потому что мы совершенно точно не простим этих парней... этого парня... только если есть еще какая-то история. И лучше для него, чтобы у него был потрясающий повод, чтобы обидеть нас... тебя...
Лаина хватает ее дневник с тумбочки и открывает на записи от 15 февраля. Она вручает его мне с усталой улыбкой.
- Вот, я все записала. Ты можешь прочитать его.
Я беру книжку из рук и откидываюсь на кучу подушек у стены, чтобы читать. Лаина не шутила, когда сказала, что она все записала. Она всегда так боялась, что может сказать или сделать что-то не то, что она делает супер-подробные отчеты о своей жизни. Она фактически пересказала разговоры и проанализировала их.
Спиральный блокнот, который она вручает мне, старый и драный, и уже почти полный, хотя быстрый осмотр страниц подсказывает мне, что она только начала писать в этом дневнике 11 дней назад.
Я раньше проникала в комнату Лаины, чтобы почитать ее старые дневники, когда ее не было дома, потому что она заполняла их столь стремительно, что всегда был новый «старый дневник», полный сочных сплетен. Но однажды она пришла домой раньше и меня поймали, и отец построил для нее деревянную коробку с гигантским замком на ней, и мама разрешила ей поставить замок на свою дверь в спальню, если она пообещает запирать дверь, только когда будет уходить из дома. Раньше Лаина никогда добровольно не разрешала мне читать ее дневник.
Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, стараясь скрыть свое волнение. Не то, чтобы я действительно волнуюсь о первом поцелуе Лаина. Зная мою сестру, вероятно, ее лишь невинно чмокнули настолько незначительно, что кроме нее, никто бы не посчитал это за поцелуй. Она не тот тип, чтобы попасть в достойную внимания любовную историю, но ее потребность в перфекционизме может создать драму из ничего.
А еще в дневнике может быть полезная информацию о Джароде. Очевидно, он не сказал ей, что поцеловал меня, потому что она бы уже что-нибудь сказала про это, но, возможно, он сказал то, что может дать мне подсказку. Я лучше анализирую язык парней, чем Лаина. Все, что мне нужно – это маленькая подсказка. И у нее в дневнике записаны все разговоры, готовые для анализа.
- Ты же понимаешь, мне придется прочитать все после поцелуя, да? - спрашиваю я. - В противном случае я могу не получить полную точную картину ситуации.
Лаина хмуро кивает и плюхается спиной на подушки, плача в Мистера Обнимашки, пока я читаю.
Я быстро пролистываю детальный отчет Лаины о разговоре с Шейном, который привел не к одному, а двум удивительным жарким поцелуям, которые заставили мои мини обжимания с Джародом на крыльце выглядеть скучными. Но когда он действительно начал становиться горячим, она испугалась, что Шейн может подтолкнуть ее слишком далеко, и она отстранилась.
Он пытался извиниться, но, когда сказал ей, что она «самая феноменальная девушка», которую он когда-либо встречал, она посчитала, что он лишь пытался подкатить к ней, и заставила его выйти из машины. Его «мы можем притвориться, что этого никогда не было» больше похоже на отчаянную попытку вернуться в то время, когда она не сердилась на него, чем то, что он пытается забыть, что он поцеловал ее. И после нашего разговора в прошлую субботу, я готова поспорить, что Шейн абсолютно страстно желает Лаину.
А может даже любит.
Но между подробным описанием этих поцелуев, и вымученным анализом его предполагаемого отсутствия чувств, Лаина постоянно упоминает «инцидент с Энтони Мэтьюз». Она сравнивает Шейна и Энтони и волнуется, что Шейн превратится в «еще одного Энтони», если бы она не остановила его достаточно быстро. Но она совсем не рассказывает об «инциденте».
- Что случилось с Энтони Мэтьюз?
Лаина качает головой и отказывается смотреть на меня.
- Это не важно.
Лгунья.
Я прикусываю губу и возвращаюсь к чтению, пытаясь собрать воедино головоломку с несколькими ключами, что она оставила позади. Потому что то, что случилось с Энтони, безусловно, важно. И я боюсь, что это гораздо важнее, чем она хочет мне показать.
Записи дней, сразу же после поцелуя в принципе бесполезны. Лаина упоминает наблюдения ссоры между Шейном и Рейчел утром шестнадцатого. Затем, начинает рассказывать на страницах о том, как Шейн поочередно то игнорирует ее, то смотрит на нее как какой-то
