Автобус бодро бежал по промзоне, на поворотах Олега то вжимало в борт, то стремилось свалить с кресла. Густо дымящий завод, лозунги на цехах, памятник товарищу КИрову в сквере…
Различие, если подумать, всего одно – в этом мире есть те, кто познал свойства Проходов. У нас их нет. Таких людей немного, они законспирированы – потому и история пошла в целом так же, как «у нас». Но…
Но куда же направлена их деятельность, если она ничуть не повлияла на их мир? А она не повлияла – мой-то мир точно такой же!
Загадка.
Попереваливавшись на искуственных колдобинах, автобус свернул на Авиаторов и поехал к больнице. Олег, еле дождавшись, выскочил на остановке и рванул через сквер, улучив момент, проскочил в мир Софьи – действительно, как легко, почти на уровне рефлексов…
В холле он обнаружил Сониного отца и почти не удивился, присел рядом. Казалось, мужчина сидит в той же самой позе всё это время – он был в той же одежде, щетины на толстых щеках откровенно прибавилось.
– Здравствуйте, Николай Николаевич… Как оно… там?
Сонин отец не сразу поднял голову, несколько секунд смотрел перед собой, потом повернулся к Олегу:
– А, это ты… не помню, как тебя зовут. Там… никак.
Голос его был совершенно бесцветным, в глазах стояли слёзы. Олег хотел было спросить, где Сонина мать, почему не здесь, но слова застряли в горле.
– Я вечером не сходил за хлебом. И утром послал Сонечку, – так же, без эмоций, продолжил отец. – Зачем? Зачем этот чёртов хлеб?
Олег видел, как немолодая регистратор – не та, что в прошлый раз, – выглядывает из-за стойки, с сожалением качая головой.
– К Соне так и не пускают? – тихо спросил Олег.
Отец помотал головой и вновь уронил её на руки.
Парень встал, подошёл к стойке:
– Извините… Он давно здесь сидит?
– Почти круглосуточно, – почему-то виновато сказала женщина. – Так жаль его…
– У Сони улучшений нет?
В ответ женщина лишь покачала головой.
– Ты, что ли, тот её жених? – спросила она, помолчав.
– Да, – твёрдо сказал Олег.
– Здесь, сынок, поможет, наверное, только чудо… Доктор сказал – осталось дня два-три, не больше.
– Где она? Можно не войти, а хотя бы её увидеть?
Подошла вторая женщина, что-то вполголоса спросила, первая ответила. Олег терпеливо ждал.
– Пойдём, – мотнула головой вторая. – Бахил, конечно, нету? Держи, – она положила на стойку туго скрученный синий комок. – Халат ему дай, Зин…
Это было гораздо больше, чем Олег мог ожидать. Он торопливо натянул бахилы, накинул на плечи халат. Казалось, история развивается по спирали – давно ли он точно так же прорывался к Соне в больницу в мире Шустера? Но там всё было проще – Соня была жива и здорова. А тут…
Он шёл за женщиной по полупустым коридорам, поднялись на второй этаж, куда-то свернули, дверь, полненькая медсестра за столом, еще одна дверь, магнитный замок…
Женщина молча показала подбородком в окошечко на двери.
Соня, Сонечка… Голова перевязана – виден только нос и огромные синяки под глазами, вся облеплена присосками от какого-то прибора, рука в гипсе, рядом капельница, показывающий ломаные линии монитор… Олег прижался лбом к стеклу, и ему захотелось заорать. Мелькнула шальная мысль – сейчас шаг в Юрин мир, там больница развалена, никаких дверей, потом – шаг сюда, и я уже рядом с Соней, за запертой дверью…
А смысл? Чем я помогу? Покажу медикам то, что им не надо видеть, получу пинка под зад, Соне не помогу и больше сюда не попаду…
Олег, отрешившись, смотрел сквозь стекло, ощущая странную бестелесную боль в голове, в руке, в ноге, во всём теле, чувствовал, как бьётся сердце – какими-то странными, дёргаными ударами, не так, как обычно, и не сразу понял – оно бьётся в такт той диаграмме, на мониторе за дверью.
Не может быть!
Сердца бились в унисон.
Олега словно обухом по голове ударили.
Это, выходит, что? Я чувствую её???
Сама собой, почти не подчиняясь, пошла снизу вверх сладкая и жуткая муть, та самая тьма, что внутри – и тут же монитор прострелило всплесками на диаграмме.
– Эй, что вы тут делаете?
В тамбур влетела медсестра – та самая, что сидела за предыдущей дверью.
– Любаш, это Софьюшкин… друг, – женщина посторонилась, пропуская её. – Мы уже уходим.
– Уходите, – отрезала Люба, вошла в палату и, пройдя в дверь, задёрнула изнутри занавеску на окошечке. – Показания скачут, – добавила она, уже закрывая дверь.
В коридоре женщина как-то странно покосилась на Олега, а тот, шагая по коридору, не мог понять – что это было? Ясно одно – Соня чувствует его, несмотря на отсутствие физического контакта.
И он её чувствует, но не физически. Пресловутыми фибрами души, что ли? Химией-алхимией организма?
– Давно вы… вместе? – полюбопытствовала женщина, когда они уже подходили к холлу. – Не помню у Сони такого ухажёра. Ничего она не рассказывала.
– А она всегда рассказывает? – криво улыбнулся Олег вымученной улыбкой.
– Да как когда…
– Очень давно. Кажется, всю жизнь…
– Странно.
– Жизнь вообще странная штука, – пробормотал Олег. – Простите, что отвлёк вас. Спасибо вам… огромное.
Выйдя на улицу, Олег достал смартфон, вошёл в соцсеть. М-да, главное – не забыть, что аккаунт для Сониного мира сделан отдельно… Нашёл группу с местными сплетнями, пролистал. Без особого труда отыскал написанный анонимом пост о том, как сбили Соню – фото, видео… народ на трагедию набрасывается, как мухи на… на то самое.
Впрочем, сплетни Олега не интересовали – его больше занимал автомобиль. На чтение комментариев пришлось потратить немало времени – количество их перевалило за сотню, третий день же уже пошёл. Люди восприняли происшествие агрессивно – кто-то сулил кары всем водителям, кто-то кричал про забитые машинами дворы, досталось под шумок и «Скорой Помощи», и врачам, и МЧС, и городской администрации… Увы, отыскать что-то дельное почти не удалось – разве что марку жёлтой машины, автомобиль описывали как «ситроен» в виде развозного фургончика-«каблука». Олег попытался вспомнить, что за машину он видел в мире Семёна часа полтора назад – и понял, что не знает, в марках автомашин он был не силён.
Нашлись в комментарих и Сонины знакомые, кто-то говорил о сборе средств, кто-то о подаче какой-то петиции… Увы, вероятность толкового исхода всего этого была почти нулевой – впрочем, как и всегда в соцсетях. Олег был почти уверен, что два-три дня, вряд ли больше – и о происшествии забудут, особенно если в городе произойдёт что-то ещё.
Так,
