Блейк вдруг поворачивается ко мне, и я невольно задаюсь вопросом, о чем он думает. Изменилась ли я?
– Ты нормально держишься? – интересуется он.
Я широко улыбаюсь.
– Лучше не бывает. Легко одолею еще пару миль.
– Это вызов? – спрашивает он, улыбаясь в ответ. Его адидасовские спортивные штаны шуршат при каждом движении.
Я оглядываюсь на остальную команду, прикидывая, удержат ли они темп.
Половина точно справится. И этого достаточно.
– Да.
И тут я срываюсь с места, где-то отрываясь от земли, чтобы перепрыгнуть извилистые корни деревьев, а где-то хлюпая по лужам. Блейк бежит следом – его громкие шаги долетают до моих ушей, это придает мне еще больше ускорения, и лес вокруг превращается в смазанные коричневые и зеленые пятна. Все исчезает, и я лишь слышу свое дыхание и сердцебиение в ушах, здесь и сейчас существую только я и бег.
Когда появляется развилка, я выбираю левую тропинку – ту, что длиннее, – прекрасно зная, что она не входит в наш маршрут, но не желая возвращаться обратно к школе. Я по-прежнему слышу за спиной шаги Блейка. Он не отстает.
Но и не обгоняет.
Мы все бежим и бежим, пока не углубляемся еще на несколько миль в лес, тогда становится понятно, что пора остановиться. Мое горло горит от холодного воздуха, а ноги ноют.
И когда мы наконец тормозим, я смотрю на Блейка: его лицо красное от напряжения, футболка мокрая, но он улыбается так же широко, как и я.
– Мы всех потеряли. Держу пари, они свернули направо. Как мы изначально и планировали. Наверное, Рик повел их той тропой после того, как мы скрылись из виду.
Я смущенно ухмыляюсь.
– Разве можно их винить? Мы где-то в трех милях от школы – это если коротким путем через лес. В четырех – если двигаться по тропинке.
Я прислоняюсь к дереву, упираясь в него одной ногой, и восстанавливаю дыхание. Жадно глотаю кислород, отчего моя грудь часто и сильно вздымается.
– Предлагаю вернуться по тропинке. Когда еще будет такая погода? И можно не бежать. Это займет не больше часа.
Я смотрю на небо сквозь сень деревьев. Оно ярко-голубое. На часах – едва ли половина пятого. Достаточно времени для долгой прогулки, к тому же она может оказаться последней в этом сезоне.
Когда я опускаю взгляд, то вижу, что Блейк уже успел подойти ко мне – совсем близко. Все еще тяжело дыша, он напряженно смотрит мне в глаза.
– Что ты…
И тут он приникает к моим губам. Поцелуй смешивается с его потом и слегка отдает соленым. Я впадаю в ступор от шока. Всего на мгновение мне хочется ему ответить, но затем я наконец прихожу в себя и отворачиваюсь, разрывая поцелуй.
Я сожалею об этом всего долю секунды. Лишь на краткий миг мне кажется, что я могу снова повернуться к нему, отбросить всякий здравый смысл и поцеловать его.
Но затем я вспоминаю о Конноре и понимаю, что не могу так поступить.
– Я… э-э, у меня вроде как есть парень.
Мое дыхание вдруг снова сбивается. Почему это кажется ошибкой и в то же время чем-то правильным? Почему мы не поцеловались прошлой весной? Почему Блейк не позвонил или не заехал ко мне на работу этим летом? Я даже предлагала угостить его бесплатным сэндвичем, хоть мне и пришлось бы позже заплатить за это из своего кармана. Но он так и не зашел.
Блейк отворачивается. Не знаю, какие мысли роятся в его голове. Он просто стоит, положив руку на бедро, и сверлит взглядом пень. Почему он не смотрит на меня?
– Кто он?
– Ты его не знаешь. Он не из нашей школы. Мы вместе всего пару недель, но у нас все серьезно.
– Вот как.
И на этом мы замолкаем, он не поворачивается, а я тупо смотрю ему в спину.
– Блейк, прости. В другой ситуации…
– Нужно возвращаться. Похоже, намечается дождь. – Его голос резок. Блейк не хочет продолжать разговор. Не хочет никаких объяснений, он просто хочет покончить со всем.
Ведь это ложь. Нет никаких признаков дождя. Но я не возражаю. Лишь смотрю ему в спину еще некоторое время, пытаясь разобраться, не разрушило ли произошедшее нашу дружбу, но понимаю, что нет таких слов, которые все бы исправили или стерли это из памяти. Поэтому просто следую за Блейком по тропинке.
– Хорошо. Ладно.
И на протяжении следующего часа мы не разговариваем.
12 сентября
1 неделя, 6 дней
После третьего свидания Коннор приглашает меня к себе. По какой-то нелепой причине я нервничаю. Его родители могут быть дома, а я с ними еще не знакома. Значит ли это, что у нас настоящие отношения? Что он официально мой парень? Или Коннор просто хочет продолжить свидание?
У него милый дом. Газон идеально подстрижен диагональными полосами, ведущими к красной входной двери. У них и заборчик есть. Не дом, а американская мечта – идеальное семейное гнездышко.
Пока мы бок о бок идем по дорожке, Коннор улыбается мне и берет за руку. Мне нравится, что нам уже так комфортно друг с другом. Нравится, как он держит меня за руку или приобнимает за плечи и целует в щеку. Я была на свидании всего раза четыре, но ни с кем не чувствовала себя так легко, ни с кем мне не хотелось просто находиться рядом.
Так, держась за руки, мы подходим к двери, и Коннор ее открывает.
– Мам?
В доме тишина. Никого нет.
– Похоже, ее нет. Хочешь посмотреть мою комнату?
Киваю. Я готова пойти за ним хоть на край света.
Проведя меня через гостиную и коридор, он открывает белую дверь и приглашает в свою комнату. В ней деревянный пол, встроенный шкаф с раздвижными зеркальными дверьми и большая кровать, которая, наверное, занимает всю комнату, и я старательно делаю вид, будто этого не замечаю. Почему это кажется странным? Почему она так привлекает мое внимание?
Я закатываю глаза, стирая с лица все эмоции, чтобы Коннор не понял ход моих мыслей.
– Тут классно, – говорю я. В его маленькой комнате голые стены, без следа плакатов или фотографий.
– Спасибо. Ничего особенного, но зато она моя.
Коннор садится на край кровати и, откинувшись на спину, пялится в потолок. Я неловко переминаюсь с ноги на ногу, а когда он похлопывает по месту рядом с собой, устраиваюсь там.
С ума сойти. Я лежу на кровати рядом с Коннором, пусть даже полностью одетая и свесив ноги на пол, меня все равно охватывает ощущение нереальности происходящего.
– Извини, что мамы нет дома.
– Все нормально. Ничего страшного.
