Полежать, что ли? Когда ещё обо мне вспомнят дорогие работодатели, да и не пристало мне голой скакать по двору. И последний вопрос: кто такие эти милые господа в рясах, пытавшиеся меня усыпить аж два часа подряд?
Вполне допускаю, что это здешняя инквизиция, не зря же каждые десять дней всех нас гонят в храм, как стадо баранов. Все слуги и я, грешная, стоим на коленях долгую-долгую службу и тянется эта лабуда примерно часа три. Под конец от холодного камня сводит колени, поясницу ломит, руки отваливаются. А на пятки сесть не моги, сразу прилетает тычок в спину от дорогой кухарки.
Не раз и не два мне хотелось врезать старой гадине с разворота! Чую, допросится у меня эта морда. Долго ли кастрюльку с кипятком на пол свалить не своими усилиями? Если она ещё раз попробует пнуть меня в зад, когда я плетусь с полными вёдрами, то я ей устрою похохотать. Собственно, технологию ужасной мести за всё хорошее я уже продумала, осталось провести небольшую подготовительную работу и...
- Экрима, ну как ты себя чувствуешь? Что болит?
Открываю глаза. Что?!
Муниса, наша вторая горничная, мой добрый ангел, стоит надо мной с ворохом линялых тряпок. Я с ужасом уставилась на её серое от волнения лицо, что ты сказала, а повтори-ка!
- Экрима, детка, как ты?
Прикрываю глаза, ничего себе, я понимаю этот сучий язык! Так вот оно что, эти двое в рясах колдовали! Маги, что ли? Трясу головой, быть того не может. Но ведь я понимаю Мунису! Так, соберись, хватит валяться! И не вздумай показать, что понимаешь их речь.
- Вставай детка, надо идти, тебя ждут.
Она суёт мне барахло, помогает натянуть юбку, рубаху, рваный жилет из холстины, на ноги чуни из грубой кожи. В процессе одевания я путаюсь, с перепугу первым натянула жилет, потом рубаху, тьфу ты, наоборот бы надо. Вот и реакция, руки мои трясутся, ноги подкашиваются, мысли путаются!
Муниса отбирает у меня рубаху.
- Сядь, детка. Не спеши, успокойся. Не надо так дрожать, тебя никто не тронет.
О, матерь божия! Не тронет, как же! А что тут эти две рожи в рясах делали? Приваливаюсь спиной к холодной стене, глаза закрыть и дышать на четыре счета, медленный вдох-выдох. Муниса поглаживает ребёнка по плечу, и меня затрясло от рыданий. Приехали, истерика. Одна радость, рыдаю я почти молча, спазмы не дают прорваться даже обычному мычанию, а ведь оно сопровождает каждую попытку заговорить. Как меня всё это достало, кто бы знал! Эта мерзкая харчевня, её тупые хозяева, обслуга, погода и вся эта действительность!
Муниса опустилась рядом на табурет.
- Возьми себя в руки, девочка, это ещё не конец. Тебя ждут. Пойдём.
О, господи, чего им ещё надо?!
Меня колотит уже не на шутку, жестами показываю Мунисе - давай! И она тут же выдаёт мне хлёсткую оплеуху, ничуть не хуже тех ребят в чёрном, есть! Нервная трясучка резко прекратилась, я глубоко выдыхаю, всё прошло, только тошнота одолевает да голова кружится, как от хмельного.
Я плетусь позади Мунисы к выходу из таверны, ощущая, что нежданное спокойствие и отстранённость окружили меня незримой броней. Не всё ли равно, что сотворят со мной в этой стране, названия которой я всё ещё не знаю. Да и что может напугать сильнее, чем бессмысленность дальнейшего существования здесь?
Впервые за много дней приходит долгожданное облегчение, вот сейчас меня затравят собаками, забьют ногами до смерти или просто утопят в нужнике и закончится этот мерзкий сон наяву. Думаю, по ту сторону жизни всяко не хуже, чем в этой харчевне.
Сдавленный хрип слева, ага, наш дорогой господин Йарин с супругой стоят у стены, рожа перекошенная, глаза только что не выпадают из орбит. Жирная ты скотина. Отворачиваюсь, чтобы не видеть, как стекает пот по круглой морде его супруги. Дорогая госпожа Лира тоже не в ударе, и куда только подевалась самодовольное выражение того, что она считает лицом.
Муниса выводит меня на свет божий, я оглядываюсь на темнеющий проём парадного входа и от всего сердца желаю этой харчевне провалиться сквозь благословенную землю этого мира.
Господи, я готова принять всё, чем ты порадуешь меня от щедрот своих, но не оставь же без последствий мою просьбу, пусть исчезнет с лица земли эта таверна и все её обитатели! Оборачиваюсь к Мунисе и добавляю мысленно 'кроме этой женщины'.
- Господин Наварг, владетель этой земли, желает говорить с тобой, Экрима, - тихо говорит Муниса, - не советую тебе лгать ему. Он маг. Ты ведь понимаешь меня? Кивни.
Я киваю, какой смысл лгать, если она и так всё поняла. Но почему меня вежливо ведут, а не волокут по земле, и почему мной занялась Муниса?
Стало быть, господин Наварг маг. Сознание по-прежнему отстранено от происходящего, так что я медленно переставляю ноги в указанном направлении и вяло размышляю, что вот же угораздило меня угодить в большую, скажем, поясницу. Пусть этот неведомый мир грязен донельзя, как весь этот маленький городишко с окраины небогатой страны или княжества. Пусть в нём присутствуют такие выдающиеся личности, как хозяева таверны, но наличие магии вообще ничем объяснить нельзя, кроме моей великолепной удачи. Мало того, что имеем средневековье в полный рост, так ещё и магия.
Господин Наварг - это тот самый дяденька с хищной походочкой, вот как! То есть он не просто здешний сюзерен, а господин маг. Муниса по-прежнему крепко держит меня за локоть, боится, что я сбегу? Правда, она сразу отпускает меня, стоит резко шевельнуть рукой.
Господин Наварг пристально взглянул на Мунису:
- Итак, кто эта девочка?
Наша горничная начинает тараторить, как заведённая, не забывая вставлять через слово 'мой господин'. Информация меня крайне удивила. Ну, во-первых, с какого боку я им девочка? А во-вторых, оказывается, меня нашли у дороги, практически неодетую, рядом с павшей лошадью. И в довершение полноты картины Муниса объявила, что над моим хладным телом стояли две рыси, вознамерившиеся эту лошадь сожрать. Даже мне понятно, что это бред, рыси не едят падаль. А затем проезжающий мимо и господин очень-очень добрый, нашёл мою бездыханную особу, разогнал кошек, которые не хотели отходить от девочки. И спас несчастную малышку!
А ведь я точно помню, что меня нашёл Марис, по крайней мере его-то я помню лучше всех.
- Она понимает нас?
- Да, мой господин, орденский маг справился.
- Мне доложили, что девчонка ничего не помнит и не умеет.
- Так и есть,
