Мне в соседки достались негритянка и испанка. Обе не говорили по-английски, обе не знали Милы, то есть были совершенно безнадежны. Я пошла дальше по комнатам. Должно быть, со стороны это выглядело довольно странно. Я открывала дверь, говорила «здравствуйте», что звучало по-испански как «буэнас диас», раздавала людям фотографию Милы и ждала реакции. Уже в третьей комнате Милу признали. Девушка начала бурно объяснять мне что-то, но, увы, я ее совершенно не понимала: то ли акцент у нее был чудовищный, то ли она от природы была шепелява, но я не понимала ни слова. Такого просто не могло быть. Решив, что нужно найти Маришу, она придумает какой-нибудь выход, я пошла дальше и наткнулась на подругу буквально через несколько минут.
– Как успехи? – спросила я, впрочем, могла бы и не спрашивать, так как Мариша кисло слушала быструю речь какого-то парнишки, явно не понимая ни слова.
– Как думаешь, «сиудад реал» – это что? – наконец спросила у меня Мариша. – Он все время повторяет одно и то же и тычет при этом пальцем в фотографию. – Может быть, это ругательство?
Мы забрали у смуглого парнишки фотографию Милы, которую он не хотел отдавать, и пошли дальше.
– Сиудад реал, – сказала Мариша первому же попавшемуся мужчине.
Тот непонимающе уставился на нее. Наконец что-то сообразив, разразился длинным монологом.
– Сволочи, – злобно сказала моя подруга. – Хоть бы один язык потрудились выучить в школе. Удивляюсь, как им удалось доплыть до Америки и завоевать бедных индейцев? На мой взгляд, эти лентяи не способны ни на что. Да им и несколько километров не преодолеть без того, чтобы не устроить себе передышку в несколько часов.
– Сиесту, – подсказала я. – Слушай, не может быть, чтобы тут не было ни одного русского. Нужно хорошенько поискать.
Мы поискали, в отличие от ленивых испанцев нам упорства было не занимать, поэтому уже через пару часов мы наткнулись на мирно загорающего на солнышке мужичка лет тридцати с небольшим. Если бы не сильная бледность, которую не мог скрыть даже загар, то мужчина был бы красивым.
– Ты русский? – спросила у него Мариша.
– О! – обрадовался мужик. – Соотечественницы. А я уж думал, что так и помру сегодня, не услышав родной речи. Присаживайтесь!
Мы послушно уселись рядом с ним на лавочку.
– Ты ее знаешь? – спросила у него я, показывая фотографию.
– Знаю, – охотно согласился мужик. – Светка.
– Вообще-то ее зовут Мила, – нерешительно сказала я.
– Ты что-то путаешь, – возразил мужчина. – Русских тут немного, а я сижу в карантине уже третий месяц и всех знаю. Света приехала пять дней назад. Я всегда хожу встречать новеньких. Тут скучно, единственное занятие – учить испанский, но мне он без надобности, я умру скоро, так что я язык не учу. А новенькие мне рассказывают последние новости из столицы. Я сам москвич, а вы откуда?
– Хотелось бы все же узнать про Свету, – попросила я. – А мы из Питера.
– Чудный город! – восхитился мужчина. – Жаль, не довелось побывать. Все наркотики проклятые, ничего, кроме них, не хотелось.
– Еще успеешь, – заметила Мариша.
– Вряд ли, мне жить несколько месяцев осталось, – сказал мужчина. – Знал бы, что такая история, не стал бы связываться с этой конторой. Поехал бы по путевке на Балеарские острова, там на пляже и отдал бы концы потихоньку, никого не затрудняя.
– Но пока ты жив, так что расскажи нам про Свету, – потребовала у него Мариша, которая всегда была совершенно глуха к чужим, а особенно мужским страданиям.
– А Света уехала, – сказал мужчина. – Давайте познакомимся, что ли. Меня зовут Слава.
– Как уехала?! Куда?! – возмутилась я.
– Сегодня и уехала, – сказал Слава. – А куда, не знаю, мне не докладывают. Спросите у нашего Родриго. Он отправкой ведает. Да бог с ней, она странная какая-то. Ничего про себя не рассказывает, а гонору на десять баб хватит. Ну хорошенькая, так что с того. Все на какие-то интриги намекала, дескать, она тут не просто так, и про какие-то фамильные сокровища успела наболтать, только я ей не поверил. Встречал я уже таких болтушек на своем веку, верить им ни на грош нельзя. Но главным образом твердила, что она тут не просто так оказалась.
– А как?
– Ну вроде бы по делам, – сказал Слава. – Все фыркала и кривилась, дескать, нет у нее времени в этом карантине сидеть. Дела делать нужно.
– Где этого Родриго можно найти? – спросила я решительно.
– А чего его искать, вон он сам чешет. Только предупреждаю, он вам ничего не скажет. Они тут строго следят за тем, чтобы знакомые друг про друга ничего не знали. А то начнут кучковаться, дружить, потом денег раздобудут. Ну, а дальше все по схеме.
Но мы уже мчались на всех парах к Родриго.
– Раша? – спросил у нас Родриго. – Гуд монинг.
Мы кивнули. Испанец заулыбался и попытался сказать еще несколько слов. Только зря, лучше бы ограничился приветствием. Уже через несколько секунд он запутался в обрывках глаголов и кровоточащих кусках прилагательных. Его спасла какая-то симпатичная испанка, которая позвала его за собой. Нам только и осталось, что вернуться к Славе.
– Вот тебе и сиудад реал, – сказала Мариша. – Господи, ну почему меня не отдали в испанскую школу? С трудом понимаю их красивый напевный, и то только если говорят со скоростью пять слов в минуту.
