посмотреть, где он такие достанет.
– А когда должен вернуться?
– Я дала ему сутки. Здорово перепугался, когда вас с Диной увидел?
– Посинел весь, – сказала я. – Слушай, как-то не очень хорошо людей пугать. Он ведь теперь все время будет о смерти думать.
– Пусть подумает немножко, – пожала плечами Мариша. – Такие размышления человека только лучше делают, на добрые дела подвигают. А то он небось полагал, что смерть только к другим наведывается, а про него и знать не знает. Пусть подумает, хорошо ли жил до сих пор. Я как-то вообразила, что жить мне осталось сутки. Так я за эти сутки обошла всех, кого обидела, прощения просила. И вообще была ангелом, а не человеком. Потом еще долго те сутки с удовольствием вспоминала, какая я была хорошая. Больше у меня так никогда не получалось, воображения не хватало.
В это время в прихожей раздался еще один звонок. Я снова прыгнула в шкаф. Он стоял как раз вплотную к стене той комнаты, где располагалась Мариша со своим гаданием. И как раз в этом месте стены строители с какой-то трудно поддающейся здравому смыслу целью сделали в ней вставку из фанеры, отлично проводящей звук. Кроме того, в фанере и в самом шкафу были проделаны отверстия, ловко замаскированные с Маришиной стороны легкой занавеской. Таким образом, из шкафа мне было отлично слышно каждое произнесенное в комнате слово, а сама я при этом оставалась невидимой.
Этим хлопотным и малодоходным бизнесом мы занимались с Маришей уже две недели. С тех пор как уехали наши, а вернее, Маришины немецкие гости. Муж Мариши сдержал слово и привез специально для меня своего друга. К сожалению, у обоих иностранцев оказалось хрупкое здоровье, которое никак не выдерживало нашей среды обитания, воды, воздуха и продуктов питания. К тому же наступила осень, начались холода, хмарь, и у обоих немцев началась сильнейшая депрессия, отягощенная диареей.
Прогулки по городу под проливным дождем им не больно-то помогали. Намокшие стены дворцов и музеев с облупившейся местами штукатуркой немцев не впечатляли. Видя полное равнодушие наших гостей к памятникам архитектуры и культуры, мы решили подойти к делу с другой стороны и провести их по злачным местам нашего города.
Лучше бы мы этого не делали. Попытка показать нашим гостям изнанку города закончилась полным провалом. Нам удалось заманить наших немцев в один из проходных двориков в районе Лиговки. Но, сделав несколько робких шагов в подворотню, они, истерично рыдая и цепляясь за наши колени, стали умолять нас вернуться, они боялись идти дальше, думая, что их тут ограбят, убьют и изнасилуют. Необязательно в таком порядке, но непременно все с ними произойдет. Посему они хотят домой, в Германию, прочь от засилья мафии.
В казино они идти отказались по той же причине, а после ресторанной кухни, где мы все ели свинину от одного куска, у них начался сильнейший понос. Так что настроение у парней от пережитых тягот сильно испортилось. Паровое отопление еще не было включено, и оба немца целыми днями сидели возле окна, укутанные шерстяными платками Маришиной бабушки, пили чай с сухариками и куксились.
Они собирались погостить у нас месяц, но сбежали уже через десять дней. Единственным достижением было то, что немецкий муж Мариши согласился дать ей развод. И еще у нас осталась оплаченная до конца месяца уютная двухкомнатная квартирка, которую мы и приспособили под салон гадания госпожи провидицы Алевтины. Несколько объявлений в газетах – и народ пошел. Вот и сейчас в дверь ломились.
– Все вещи и обувь оставь здесь, – приказала Мариша. – На них слишком много грязной информации, они мне только прану загрязняют.
На этот раз клиентом оказалась женщина. Я немного расслабилась. Обычно с женским полом Мариша разбиралась сама, не прибегая к моей помощи для доказательства ее гадальческой прозорливости. Оставив сумку и обувь в прихожей, женщина прошла в комнату, а я тихонько выскользнула из шкафа и достала из сумки ее паспорт, с которого переписала домашний адрес и имя нашей клиентки.
– Ах, голубушка, – плаксиво протянула клиентка. – У меня такое несчастье. Мой муж…
– Минутку, – остановила ее Мариша. – Сейчас я раскину.
Послышался шорох.
– Так, у него другая, – раздался многозначительный голос моей подруги.
– Боже мой! – ахнула женщина. – Что вы говорите, я и не знала. Вообще-то я пришла…
– И еще неприятности в делах, – сказала Мариша.
– Господи, да что же это на нас все валится. Про бизнес он мне ничего не говорил, должно быть, не хотел волновать.
– И здоровье у него пошатнулось, – выдала последнюю версию причины прихода клиентки Мариша.
– Но как вы догадались? – поразилась клиентка. – Поневоле поверишь в сверхъестественные силы.
– О, это еще пустяки, – заверила ее Мариша. – Что-то меня его сердце беспокоит.
– У него сотрясение мозга, – сказала женщина.
– Это-то я вижу, это пустяки, пройдет, а вот сердце его меня всерьез беспокоит. На него навели порчу. Я даже могу сказать, это какая-то средних лет женщина из вашего ближайшего окружения, скорей даже родственница. Она позавидовала вашему семейному счастью.
– Его мать! – убежденно сказала женщина. – Только она не «средних лет», это ей так хотелось бы выглядеть, а в действительности она весьма и весьма средних лет. Злая ужасно. Как придет, так и начнет злобствовать. И все глазами по сторонам шныряет. Каждую мелочь подметит, все подсчитает, в мою шкатулку с драгоценностями влезет, не прибавилось ли чего новенького. Только что в корзине с грязным бельем не копалась. Хотя кто ее знает, может, и копалась, просто я ее за этим занятием не заставала.
– Вот она и навредила.
– Не может быть, она души в своем сыне не чает.
– Она не ему вредить хотела, а вам, но у вас необыкновенно сильный ангел-хранитель, вот порча и перешла на вашего мужа, – с готовностью разъяснила ей Мариша. – Если не действовать, то он умрет.
