На этот раз недолго Изяслав сидел на великом столе. В том же 1150 году он должен был опять уйти из Киева, когда с одной стороны обступали его Юрий с Ольговичами и Давидовичами, а с другой подходил Владимирке Летопись говорит, что Суздальский и Черниговские князья съехались с Галицким под стенами Киева на речке Сетомли, на болоньи, и поздоровались, не слезая с коней. Владимирко воспользовался случаем поклониться киевским святыням. Прежде всего он отправился в Вышгород помолиться у гробов князей мучеников; оттуда поехал к св. Софии Киевской и к Богородице Десятинной; а затем остановился в печерском монастыре, где принял честь и угощение от своего союзника и свата. Они только что породнились между собою незадолго перед тем: Юрий выдалдочь свою Ольгу за Владимиркова сына Ярослава. На обратном походе Галицкий князь завоевал несколько волынских городов; часть этих городов Юрий отдал сыну Андрею, и последний утвердил свое пребывание в Пересопнице.
Юрий в свою очередь недолго усидел на великокняжеском столе. Изяслав снова получил от угорского короля десятитысячное вспомогательное войско и поспешил к Киеву. Владимирко Галицкий, соединясь с Андреем Юрьевичем, думал заслонить путь Изяславу. Последний обманул его воинскою хитростию: когда оба войска расположились на ночь неподалеку друг от друга, Изяслав велел зажечь большие костры; а сам в ту же ночь снялся с места и далеко ушел вперед. Перешедши реку Тетерев, он остановился для отдыха около местечка Здвиженья и здесь учинил совет с своими боярами и союзниками. Затруднение состояло в том, что прямой путь к Киеву заслонял крепкий Белгород, в котором сидел сын Юрия, Борис. Изяслав решил наперед отправить брата своего Владимира с «младшею дружиною», чтобы нечаянным нападением захватить и город, и Бориса, прежде нежели он успеет дать весть отцу. Если же это не удастся, Белгород задержит поход, и Юрий будет извещен вовремя, то предположено было повернуть в Поросье, там соединиться с Черными Клобуками и потом уже идти на Киев. Владимир с конницею подступил к Белгороду в ту пору, когда Борис беспечно пил у себя на сенях с своею дружиною и белгородским духовенством. Но «мытник», или таможенный пристав, успел переметать мост, ведущий в город через реку Ирпень. Борис, услыхав трубный звук и клики неприятелей, тотчас убежал к отцу. Белгородцы наскоро исправили мост и с честью приняли Владимира Мстиславича. Подоспел с главными силами Изяслав и, не теряя времени, поспешил к Киеву, оставив в Белгороде брата, чтобы задержать Галиц-кого князя на случай его прихода.
Юрий беспечно проживал на своем загородном «Красном дворе», когда сын прискакал к нему с известием о приближении Изяслава. Он имел время только сесть в насад и спастись за Днепр в свой Городец. Киевляне, окончательно не возлюбившие Юрия, встретили Изяслава с радостью. По обычаю первым делом великого князя было отправиться в Софийский собор. Отсюда он поехал на двор Ярославов, где устроил большое пиршество для граждан и для своих союзников угров. Народ веселился несколько дней. Между прочим, на Ярославовом дворе угры показывали киевлянам свое искусство в верховой езде и приводили их в удивление своею ловкостью (джигитовкой). Между тем Владимирко Галицкий, услыхав, что Юрий бежал, а Изяслав уже в Киеве, с досадою сказал спутнику своему Андрею Юрьевичу: «Каково ведет дела сват мой; на него идет рать из Владимира, а он ничего о том не ведает; один сын сидит в Пересопнице, а другой в Белгороде, и не умеют устеречь неприятеля! Нет, если вы так княжите с своим отцом, то управляйтесь сами с Изяславом; не могу же я теперь идти на него один». Затем Владимирко повернул назад в свой Галич. Но, чтобы не остаться без всякого вознаграждения, он дорогою вымогал со встречных городов окуп серебром, грозя в случае отказа брать их «на щит», т. е. на разграбление воинам. Чтобы удовлетворить его жадность, многие горожане и их жены снимали серебряные гривны с шеи и серьги из ушей, переплавляли их в слитки и отдавали князю.
Изяслав II сознавал, однако, что одни военные успехи не обеспечивали за ним Киева, потому что родовое право все-таки оставалось на стороне дяди. Чтобы отнять у него это право, он призвал в Киев другого дядю, Вячеслава, сидевшего на ту пору поблизости, в Вышгороде. Последний был старше Юрия Долгорукого и не раз пытался занять великокняжеский стол; но по своему миролюбию и добродушию обыкновенно уступал его более честолюбивым и энергичным соперникам. Теперь Изяслав признал Вячеслава великим князем Киевским; а Вячеслав усыновил его и оставил за ним действительную власть. Дядя поселился на «великом дворе» Ярославовом, в Верхнем городе; а племянник стал жить в другом дворце княжеском над холмом Угорском, т. е. на Берестове. Старший после Киева удел Переяславский был отдан, старшему сыну Изяслава, Мстиславу. Князья щедро одарили союзных угров дорогими сосудами, одеждами, греческими паволоками, конями и отпустили их домой. Но борьба еще не кончилась.
Юрий соединился с Ольговичами, призвал на помощь степных варзаров и стал на левой стороне Днепра против Киева. Сначала завязалось ратоборство на реке; с той и другой стороны выезжали воины на лодках и бились. Дело происходило летом 1151 года. Изяслав искусно устроил свои ладьи: гребцы были закрыты сверху дощатой палубой, на которой стояли стрелки в бронях и метали стрелы; а рулевых везде по двое: один на носу, другой на корме; так что ладья могла ходить вперед и назад, не поворачивая. Не имея возможности ни переправиться через реку под самым Киевом, ни спуститься по ней мимо города, Юрий велел перевести ладьи в ближнее озеро Долобское, отсюда перетащить их в речку Золотчу и по этой речке спустить в Днепр. Он имел намерение переправиться на Витичевском броду; но Изяслав следовал за ним по другому берегу и заграждал переправу.