Я просыпаюсь с чувством изумления, потому что «алло!» Я совсем не лучше, чем он того заслуживает. Должно быть, моё подсознание под влиянием транквилизаторов, но, несмотря на это, мои сны просто райские.
Я принимаю душ и спускаюсь вниз на поздний завтрак — ранний обед. Выбор продуктов в кладовой невелик.
— У нас закончились лимоны для приготовления лимонада, — сообщаю я папе, пока мы уминаем хлопья. — А также мясо для сэндвичей, соус для спагетти, хлеб, молоко… в сущности всё, из чего можно приготовить ужин. — Он равнодушно кивает, и я вздыхаю.
У меня такое чувство, что он ускользает. Словно с каждым днём его всё меньше и меньше заботят реальные жизненные вопросы, и он всё больше погружается в скорбь о маме. Разумеется, его волнует работа. Но это не новость. Он всегда был трудоголиком. По правде говоря, этим он и был занят в ночь смерти мамы. Забирал тело из города.
Я заставляю себя переключить внимание на что-то другое — что угодно, кроме этого.
— Я сегодня собираюсь в магазин, — сообщаю ему, вставая и потягиваясь. — Ты не знаешь, где Финн?
Папа продолжает сидеть, уткнувшись в газету, но всё же достаёт бумажник и протягивает его мне.
— Нет.
Я снова вздыхаю.
— Ладно. Что ж, если увидишь, передай ему, что я вернусь позже.
Я подхватываю его кошелёк и выскальзываю за дверь, благодарная за возможность оказаться подальше от его пустого выражения лица. Знаю, мы все справляемся по-разному, но, боже…
Полуденное солнце поблёскивает на мокрой дороге, когда я съезжаю на машине вниз с горы. На деревьях щебечут птицы, и я опускаю окна, чтобы впустить свежий воздух. Делаю глубокий вдох и пританцовываю на месте, когда по радио начинает играть весёлая песня.
«Спасибо, господи», — шепчу я про себя. В последние дни я совсем не чувствую себя счастливой, поэтому стараюсь извлекать радость отовсюду, откуда только могу. Нагнувшись, я прибавляю громкость, и музыка заполняет собой автомобиль, и всё, что я слышу и чувствую, — это счастье.
Я отвожу взгляд от дороги всего лишь на секунду.
На один краткий миг.
И когда снова смотрю вперёд, на середине дороги сидит крошечный зверёк. Всё происходит так быстро, что я вижу только два смотрящих на меня зелёных глаза и серый мех, и сильно дёргаю руль, чтобы избежать столкновения.
Автомобиль с грохотом съезжает с дороги, и я ударяю по тормозам, колёса скользят по грязному гравию обочины.
Я резко торможу, заскользив в шаге от края, но продолжаю сидеть, охваченная ужасом и оцепенением. Я не могу дышать, неподвижно сидя и разглядывая край обрыва, и вдруг мне мерещится, что он очень близко. Словно я могла бы сорваться со склона, совсем как мама.
Ко мне возвращается способность дышать, и я судорожно хватаю ртом воздух, сердце трепещет в груди, я слышу её крики и звуки визжащих шин, вижу дождь той ночи и пар, поднимающийся от дороги. Эти картины кружатся вокруг меня, словно заезженные фрагменты из фильма, повторяющиеся вновь и вновь, и я не могу их остановить. Я зажимаю уши руками, пытаясь заглушить крики, а моя грудь всё сжимается и сжимается.
У меня сердечный приступ.
Но нет.
Должно быть, это паническая атака.
Я паникую.
Не могу дышать.
Я распахиваю дверь автомобиля, и раздаётся громкий рёв. Выкарабкиваюсь из машины и сгибаюсь, стараясь дышать изо всех сил, и терплю неудачу: мои руки на коленях, рот открыт в безуспешной попытке вдохнуть.
— Встань, — быстро произносит спокойный голос. — Если не можешь дышать — встань.
Я встаю, выгибая спину и уперев руки в бёдра, лицо обращено вверх к солнцу.
Один.
Два.
Три.
Четыре.
На счёт «пять» я могу сделать небольшой вдох.
На шестой глубоко вдыхаю.
На седьмой я в состоянии повернуть голову, чтобы посмотреть, кто рядом со мной.
Передо мной стоит Деэр, в его тёмных глазах читается беспокойство, его гибкая фигура застыла возле моей машины. Как будто он боится подойти ко мне, словно я дикое животное, готовое атаковать.
— Извини, — говорю я ему, а мои лёгкие всё ещё трепещут. — Я не знаю, что произошло.
Он делает шаг вперёд, его глаза настороженны и обеспокоены.
— Ты в порядке?
В порядке ли я?
Я оглядываюсь вокруг: на свою машину, на открытую дверь автомобиля, на то, как только что потеряла самообладание прямо посреди улицы. Но киваю, потому что не могу сделать ничего другого.
— Да. Я просто… на дороге кто-то был. Я чуть его не сбила. Думаю, это мог быть котёнок. Может быть, я его всё-таки сбила. Всё произошло так быстро, я не знаю.
Я снова сгибаюсь, и Деэр тянет меня вверх.
— Встань, — напоминает он. — Такое положение раскрывает твою диафрагму.
Верно. Потому что я теряю самообладание и не могу дышать. И в эту минуту я осознаю: вот так, должно быть, Финн всё время себя чувствует. Таким сумасшедшим, таким беспомощным.
— Прости, — бормочу я, моя рука тянется обратно к крылу автомобиля в поисках опоры. Деэр склоняет голову набок, он так спокоен, несмотря на мою панику.
— За что?
— За то, что разваливаюсь на части, — шепчу я. — Не знаю, что со мной не так.
Он невозмутим.
— Расскажи мне, что случилось, — мягко предлагает он, теперь его рука покоится на моей спине, слегка растирая место между лопаток и напоминая мне дышать.
— Я же сказала… Я ехала вниз с горы и свернула в сторону из-за кошки. Я… не знаю, почему запаниковала.
— Может, потому что твоя мама недавно погибла в автокатастрофе? — мягко подсказывает Деэр, мягче, чем я ожидала от него. — Может быть, именно это тебя испугало?
— Не знаю, — признаюсь. — Я просто постоянно слышу её крик. Она… я разговаривала с ней по телефону, когда она умерла.
Я шепчу это как признание, поскольку знаю, что я и есть причина её смерти. Деэр не опускает взгляд и в очередной раз не осуждает.
— Это ужасно.
Я киваю.
— Да.
Внезапно я осознаю, что рёв, который я слышала минуту назад, исходил, конечно же, не от двери автомобиля. Это был мотоцикл Деэра.
— Ты собирался в город? — интересуюсь я, отчасти из вежливости, отчасти из подлинного любопытства, но в основном просто чтобы сменить тему.
Он качает головой.
— Нет. Я ехал обратно. Возвращал книгу в библиотеку.
Не уверена, на что я больше обратила внимание: на тот факт, что он читает, или что он поднимался вверх по холму, а я ехала вниз, прямо как в ночь смерти мамы.
Она поднималась вверх, а кто-то съезжал вниз.
— Мы могли столкнуться, — осознаю я, и по спине пробегает холодок.
Деэр выглядит сбитым с толку, его полные губы приоткрываются.
— Что?
Я качаю головой.
— Извини. Я просто…
