На этот раз он ничего мне не сказал. Просто пялился своим мертвым взглядом. Это бесило меня. Мое тело горело, ножи в руках потяжелели. Я посмотрел на Викинга, который стоял как камень, и приказал:
— Опусти его руки.
Викинг силой опустил руки моего отца вниз. Встав над ним, я повернул ножи, затем полоснул по его руке.
— Один, — взревел я, наблюдая, как кровь течет из его ран, пока он делал резкие вдохи. Я снова порезал: — Два, — и зашипел, когда он стиснул зубы от боли. Я резал снова и снова и снова, мой член твердел от каждой струйки крови. — Три. Четыре. Пять. Шесть Семь. Восемь. Девять. Десять... — медленно считал. Руки мудака были порезаны в клочья. Кровь текла на пол. Затем, мой пульс подскочил, и я полоснул ножом его бедро с ревом. — Одиннадцать!
Мой старик свисал со стола с потрясением во взгляде.
Затем, борясь с тошнотой, я двинулся вперед и спросил:
— Какого черта ты меня насиловал?
Папа замер. Я прижал лезвие к его щеке и повторил:
— Какого черта ты меня насиловал?
Я сильнее вжимал лезвие в его тонкую кожу, чем больше он молчал. Затем он внезапно сказал:
— Чтобы полностью избавить твою плоть от греха. Чтобы наказать за то, что ты забрал свою мать у меня.
Я замер, все еще прижимая нож к его щеке, затем отшатнулся. Он больной ублюдок, которого не изменило время.
Я посмотрел вглубь комнаты. Указал на люк и приказал:
— Вик, притащи его туда.
Я мчусь вперед, но резко останавливаюсь перед гребаным люком. Я не могу сдвинуться с места. Дерево сильно поцарапано за годы использования. Замок ржавый, но все еще крепкий.
— Бл*дь, мужик, — сказал Викинг. — Какое дерьмо ты там пережил? Мне уже хочется свернуть шею этому херову педофилу. Этот подвал доведет меня до ручки.
Не отвечая, я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Наклонившись, заставил себя отпереть замок и дернул гребаную дверцу с рычанием. Ветхое старое дерьмо с легкостью слетело с петель.
Знакомая вонь с подвала немедленно ударила мне в нос. Я боролся с тошнотой. Как только я собрался приказать Викингу кинуть туда моего отца, мой взгляд уловил движение.
Сердце замерло в моей груди, когда в меня вперилась пара темных глаз. Я сморгнул, уверенный, что мне померещилось, но затем бледное лицо показалось на свету. Я попятился назад, к стене, грудь сдавило от шока.
АК бросился ко мне.
— Что, бл*дь. не так? — спросил он. Викинг бросил пьяное тело моего отца на пол и присоединился к нам.
Я покачал головой, затем сказал:
— Кто-то здесь… Кто-то, бл*дь, здесь...
Викинг и АК подбежали к люку и посмотрели вниз. Мой желудок ухнул вниз, когда Викинг закричал:
— Бл*дь! Бл*дь, мужик, там ребенок внизу!
Я замер на месте, прислонившись к стене, когда Викинг и АК присели на корточки. АК развернулся ко мне и закричал:
— Бл*дь, Флейм. Иди сюда.
Я передвигал ноги, борясь с воспоминаниями, когда находился в той дыры. Затем обернулся... и увидел, что отца нет на месте.
Я заорал:
— Куда он, бл*дь, ушел?
Затем снаружи раздался крик.
— Флейм!
Мэдди...
НЕТ!
— Бл*дь! — выплюнул Викинг. Но я уже помчался к двери, моя кровь была в огне. Я вылетел на улицу и увидел, что у моего отца в руке снова нож и он прижимает Мэдди к груди. А сраное лезвие упиралось ей в горло.
Гнев застилал мой взор, и я закричал во всю силу легких.
Зеленые глаза Мэдди были расширены и наполнены слезами. И она смотрела на меняя, умоляла взглядом помочь ей.
— Позволь мне уйти, или я перережу горло шлюхе, — предупредил отец. Моя кровь мгновенно превратилась в лед.
Я стоял неподвижно и спокойно сказал:
— Отпусти ее.
Викинг встал рядом со мной, и папа переводил взгляд с одного на другого.
— Позвольте мне уйти, и ты получишь свою шлюху назад.
— Флейм, — прошептала Мэдди, побледнев.
Я наблюдал, как лезвие касалось ее кожи и бросил свои ножи на землю.
— Отпусти ее, бл*дь, — приказал я. Мой голос разносился как гребаный гром.
Ублюдок начал уходить к подъездной дорожке, переместив Мэдди в сторону. Я как раз собирался бежать вперед на мудака, когда АК оказался рядом со мной, а его пистолет целился между глаз моему отцу.
— Готовься к тому, что пид***ла попытается действовать, — прошептал он.
Секунду спустя, АК пустил гребаную пуль прямо в ногу моего отца, и мой старик упал на землю, истекая кровью. Мэдди упала в другую сторону, но он все еще держал ее за шею. Но она смогла высвободиться.
И это был знак действовать.
Наклонившись, я поднял ножи и бросился вперед. Папа откатился, пытаясь подняться, как раз когда я оказался рядом. Пламя разгоралось с новой силой, когда я смотрел ему в глаза и сел на него, погружая ножи в его плоть и нанося удар за ударом. И я, бл*дь, наблюдал за ним. Как ястреб смотрел на то, как он пытался закричать. Я ударил острым лезвием ему в грудь, живот, поворачивая нож и распарывая плоть. Перед моими глазами было лицо мамы. Я видел то, как он бил ее, ее кожа была в крови и синяках. Я видел, как он кричал на Исаию. Как он положил его рядом со мной, в грязной дыре, и, бл*дь, оставил нас умирать.
Я наклонился ниже, в то время как кровь хлыстала потоком из тела моего отца. Но я, бл*дь, не мог остановиться. Не мог остановить гребаные крики из многих лет боли. Я потянулся к нижней части его тела и проткнул двумя ножами его член. Отец захлебывался в крови. Но я закрыл глаза, пытаясь избавиться от ощущения его дыхания на моей коже, когда я был ребенком, от ощущения его потной груди на моей спине, когда он трахал меня у стены.
И я все еще не мог остановиться. Я наносил удары ножом по его ногам, разрывая его мышцы. Затем перешел к животу и резал кожу, затем к лицу. Его темные глаза, что смотрели мне в душу, остекленели, и подняв руку, я ударил двумя острыми ножами в них. И я все равно не мог насытиться. Продолжал, колол его подбородок, щеки и чертов череп.
Я не думал, что смогу остановиться, пока...
— Флейм! Перестань… пожалуйста! — послышался плачущий голос.
Но я поднял ножи дрожащими руками, затем погрузил их в череп, чувствуя часть кости под своими руками.
— Флейм! Прекрати! Хватит!
Внезапно голос ворвался в мой разум,
