Но понравится ли это решение Лене, если она о нем узнает? Ранфер сомневался. Его пара не была оборотнем. Законы Темного Диархана были для нее чужими.
Одновременно с этими сложными размышлениями бывший альфа пытался понять, что не так с окружающим миром.
Казалось, все было как прежде. Но это лишь казалось. Он странно себя чувствовал. Сердце билось как будто немного быстрее. Дыхание стало более поверхностным. Даже лапы двигались иначе.
В какой-то миг Ранфер повернул голову к большому шкафу с зеркальными дверцами. И замер.
С блестящей поверхности, заляпанной следами жирных пальцев, на него смотрел белый пес. Огромный, длинношерстный пес с острыми ушами и голубыми глазами.
Это был он, Ранфер. И не он одновременно.
Пока бывший альфа соображал, что произошло, Рома рванул вперед, держа перед собой широкий нож и отчаянно крича:
— Убью, чудовище!
В последний момент Ранфер успел увернуться. Лезвие скользнуло по густой шерсти, срезав несколько волосков.
Огромный пес зарычал, одним прыжком зашел за спину обезумевшему парню и, толкнув его лапами на ковер, вцепился зубами в затылок.
Рома завыл и замер, боясь пошевелиться.
Во рту Ранфера появился мерзкий солоноватый вкус чужой крови.
Он тут же захотел выплюнуть его, вытереть морду, вымыться, лишь бы избавить себя от этого человека. От его грязной сущности.
Это тоже не слишком походило на волчью натуру, к которой Ранфер так привык.
В прошлом внутренний волк делал его самого немного зверем. Никто во все времена не мог сказать точно, как сильно волчья натура влияет на оборотней. Кровавые и вовсе признавали инстинкты зверя первичными. Иные оборотни считали, что в них все же больше человеческого, хотя и хищник играет большую роль в становлении характера.
Сам Ранфер придерживался последнего утверждения. И если прежде, почувствовав кровь врага, его зверь выл бы от исступления, от желания разорвать добычу, то сейчас в нем преобладало отвращение. Чисто человеческое чувство.
Поэтому он медленно разжал клыки, едва вонзившиеся в плоть мужчины, отошел на шаг назад и неторопливо обратился в человека.
С удовлетворением отметил, что и в ином мире его навыки мага не потеряли силу — больничная одежда оказалась на месте. А собачья шерсть полностью исчезла.
Стер тыльной стороной ладони кровь с губ и, скривившись, сплюнул на ковер.
— Вставай, — глухо проговорил Ранфер, сдерживаясь, чтобы не пнуть пару раз, не отбить засранцу почки ногами. — Бери бумагу и пиши.
— Что? Бу-бумагу? — нервно бросил тот, пытаясь встать, но от страха снова падая на ковер.
— Да.
— Что писать?
Наконец мужчина смог подняться, нашел в шкафу чистый лист и какой-то странный тонкий карандаш. Осторожно сел на стул, который ему пододвинул Ранфер, и положил руку на лист, приготовившись писать.
Бывший оборотень многозначительно обхватил рукой спинку стула Ромы, давая понять, что сбежать тому не удастся.
— Пиши: "Я", имя свое, "этим письмом заявляю, что моя девушка", пиши имя этой твоей Кати, "с которой я имел короткую интимную связь, много дней безуспешно пыталась меня отравить, чтобы заполучить имущество, доставшееся от моей бывшей возлюбленной Елены Алексеевой".
Рома поднял глаза на Ранфера, совершенно не понимая, что происходит, но написал все в точности.
— Зачем это нужно? — спросил он, даже перестав заикаться.
— Сейчас увидишь, — мрачно ответил оборотень, и этот голос не сулил мужчине ничего хорошего. — Продолжай писать: "Если однажды я буду найден мертвым, знайте: ей это удалось. В моей смерти прошу винить именно ее…"
— Что это значит? — глухо спросил белый как мел Рома и отложил карандаш.
Ранфер выдернул листок из рук мужчины и обвел глазами комнату.
— Где тут у вас хранятся документы или еще что-нибудь важное? — спросил он и через мгновение нашел взглядом папку с бумагами на полке в шкафу. Прямо возле небольшого мини-бара.
Положил туда листок и с чистой душой вернулся к Роме, захватив по пути одну пузатую тяжелую бутылку.
Тот грыз ногти и нервно озирался по сторонам.
— Это что, была моя предсмертная записка? — выдохнул он.
— Вроде того, — ответил оборотень, взглянув на парня холодным взглядом снежно-синих глаз.
В этот момент Ранфер кое-что понял. Да, хоть у него и получилось это странное обращение в зверя, он все равно больше не был волком. Его ничто не связывало с одержимыми инстинктами хозяевами леса. Он стал человеком, способным управлять своими эмоциями и желаниями. И, судя по всему, способным еще на многое, что пока остается неизвестным. В его венах абсолютно точно больше не текла волчья кровь. Но кое-что оставалось неизменным.
Духом он все еще был волком.
Поэтому, на миг сжав зубы, он закончил:
— Волки не знают иного пути — кровью за кровь заплати.
И со всего размаху разбил бутылку о мужской висок. Затем, отбросив горлышко, развернулся, открыл портал и исчез в черном провале пространства.
ГЛАВА 11
В полудреме казалось, что я вижу большую серебристую луну, горящую белым пламенем на черном полотне ночи. Мелькали какие-то фигуры и снежные пятна. Чудился Ранфер, чьи волосы блестели как настоящие алмазные нити, переливались и светились в темноте не хуже лунного диска.
Мне хотелось дышать, но я не могла этого сделать. Легкие будто склеились. Грудную клетку словно зажали стальным обручем, и ребра не способны были разорвать это кольцо.
Я страдала, кричала. Но крика не было слышно. И открыть глаза не получалось.
Казалось, это никогда не закончится. Но потом в какой-то момент я просто резко села на кровати и глубоко вздохнула, будто вынырнув со дна какого-то магического болота, что прежде никак не хотело меня отпускать, но наконец сжалилось.
Кислород заструился по венам, я не могла надышаться.
В этот момент пришло понимание, что все позади. Все закончилось. И я жива.
Вот только где я?
Окружающий мир никак не походил на рощу луносолнца, скорее на медицинское крыло Арктур. И это несказанно радовало! Я лежала одна в большой светлой палате, рассчитанной на несколько человек. Вокруг стояло еще пять свободных коек, и все были заправлены. Однако мое внимание все же привлекла та постель, что стояла рядом. Она тоже выглядела пустой, одеяло тщательно подоткнуто под матрас, подушка лежала уголком вверх. Но что-то с ней было не так.
Я протянула руку и дотронулась до мягкой ткани.
Пусто. Холодно. Но внутри меня в этот момент что-то волнительно всколыхнулось, затревожилось, подкатив к глотке, сдавив ее в нервном спазме.
— Ранфер, — проговорила я вслух, и буквы этого имени мягко прокатились по горлу, спускаясь вниз, в легкие. Пробуждая меня, оживляя. Заставляя оглядываться по сторонам, искать вокруг следы его присутствия.
Я чувствовала его. Везде. Не видела, но знала, что он был здесь. В каждом метре помещения словно остался его невидимый след.
В воздухе, в котором витал едва заметный, только его
