Ну так что, Бес? Несколько минут назад ты рассказывал, как сильно меня хочешь, а сейчас задумался. Собрание палаты твоих тараканов?
Он опустил руки, опершись ими на стол, и кивнул в сторону двери:
— Закрывай.
Эти несколько шагов до двери и обратно показались мне самыми длинными из тех, что я когда-то делала. На двери — обычная ручка-защёлка с округлым фиксатором и допотопная щеколда чуть ниже замка. Я закрываю дверь на обе. Теперь аудиторию нельзя будет открыть снаружи даже при помощи ключа. Щёлк-щёлк. Я обернулась, глядя в глаза Беса, в зрачках которого увидела уменьшенную копию себя, сгорающую в его тёмном пламени. Несколько шагов — и моя жизнь уже никогда не будет прежней.
Я остановилась напротив него, выжидающе глядя на его бледное лицо с тёмными кругами под глазами.
— Ты, вообще спишь, Бес?
— Трахну тебя и буду спать ночами, как убитый.
— Закроешь свой личный гештальт?
Роман шагнул вперёд, заставляя меня отступить к стене. Я повернулась к нему спиной. Но Роман положил руку на талию, разворачивая меня к себе:
— Хочу видеть твоё лицо, когда буду трахать тебя. Хочу видеть каждую твою эмоцию и пить их с твоего лица.
Пальцы Романа проворно расстёгивали крючки на верней части платья. Один за другим — до самой талии. Потом он нарочно медленно скользнул руками по бёдрам, и задрал узкое платье, собрав его на моей талии.
— И ещё одно: прежде гештальта я закрою тебе рот поцелуем.
Глава 14. Бес
Снежана у самой стены: прижата к ней спиной. Даже не верится. Пальцы расстёгивают крючки, задирают ей платье, а она стоит и смотрит мне в лицо, так напряжённо, будто ожидает, что лезвие топора вот-вот опустится на её чудесную шейку. Длинную, тонкую с нежной кожей, на которой от каждого крепкого поцелуя могут остаться синяки. И я хочу их оставить на ней всей. Обвожу пальцами кромку чёрных трусиков. Нежное, тонкое кружево. Веду выше, к впалому животу. Кожа дрожит от лёгких, дразнящих прикосновений. Всё это, должно быть, какая-то фантасмагория, но аромат её парфюма сладко бьёт в голову. Чересчур хорошо, чтобы быть реальностью? Хотел? Да-а-а… Ещё как. А сейчас, когда она стоит в ожидании моих дальнейших действий, медлю. Исследую, пробую кончиками пальцев тут и там. Сгораю. Член уже давно готов вонзиться в неё по самые яйца.
— В чём дело, Бес? Я не могу долго стоять и ждать. Воздух в аудитории прохладный.
Прохладный? Не могу долго ждать? А я, блядь, ждал. И мастурбировал так, что едва не стёр ладони до мозолей, представляя тебя на мне и подо мной. Балдел от собственных фантазий, вкрученных в сознание намертво, и кончал так, будто год не трахался. Злость просачивается в мою кровь по капле. Ей просто хочется как можно быстрее от меня избавиться. Хотела подставиться ко мне спиной и перетерпеть несколько минут? Ни хрена подобного. Будешь смотреть мне в лицо и только попробуй не кончить.
— Тебе холодно, Снежинка? Сейчас станет жарко.
Я обхватываю её ладонью за шею и прижимаюсь губами к её рту. К чёрту нежность. Эти мягкие пухлые губки созданы для того, чтобы их как следует примяли, втягивая в рот. Прикусить, облизать, немного пососать нижнюю губу и переключиться на верхнюю. Сжать её между зубами и потянуть так, чтобы застонала от лёгкого укола боли.
— Нравится? — с каким-то хрипом и рыком.
Лишаю возможности ответить просто потому, что не хочу слышать её нет. Пускаюсь в пляс языком у неё во рту: быстро-быстро бью по самому кончику и провожу им дальше. Левой рукой сжимаю груди по очереди, сминаю упругие полушария под лёгким бюстгальтером. Её грудь идеально подходит под мою ладонь. Снежинка вся такая вкусная, будто создана специально для меня по индивидуальному заказу. Открываю глаза и вижу, как она смотрит на моё лицо. Пока я самозабвенно её целую и мну грудь, она смотрит. Пристально вглядывается и считывает эмоции с моего лица. Держится чуть отстранённо. Значит, так, да? Руки опущены, вид такой, будто собирается стоять на своём до последнего и не сдаваться.
А мне на хрен не нужен этот жертвенный вид. Я хочу трахаться вкусно и горячо, чтобы было хорошо обоим, до звездопада под закрытыми веками и до гулкого шума в ушах. Хочу слышать, с каким звуком тела бьются навстречу друг другу. И хрен я её отпущу сегодня, пока не получу всё сполна.
— Такая любопытная, Снежинка?
Я нащупываю её сосок и резко выкручиваю его, заставляя её охнуть от неожиданности. Тело дёрнулось. Ммм… Какая реакция! Первая потеря контроля. Отлично. Ещё разочек, ещё и ещё. Сосок начинает оживать под пальцами и твердеет. Наклоняюсь и сжимаю его зубами через ткань, покручивая в это же время второй сосок.
— Нравится?
Щёчки начинают полыхать: губки приоткрыты. Она втягивает через них воздух, когда я ускоряю движения пальцев.
— Не стой, Снежинка, обними меня.
Я врываюсь внутрь её рта языком, тараню его глубоко и нещадно. Толкаюсь и заставляю её дышать часто-часто. Тереблю упругие холмики сосков, твёрдых и разгорячённых от движений пальцев. Слышу зарождающиеся стоны и довольно рычу ей в рот. Ещё, давай!.. Глубже, провожу языком по нёбу и по внутренней поверхности зубов. Дай же меня свой сладкий язычок. Вгрызаюсь в её ротик и прикусываю язычок. Так просто не уйдёшь. Зажимаю его между зубами, дразнясь, посасываю. С каждой секундой всё активнее и активнее. Открываю глаза и вижу… Снежинка начинает сдаваться: силится открыть глаза, но новое движение языка и нарочито грубое сжатие соска заставляют её глухо стонать и запрокидывать лицо вверх. Длинные ресницы дрожат.
О да…
