Пока сохранял! Это были очень важные слова. Да, с некоторых пор у Баязида II не было больше брата, Джема Гиас-ад-Дина, чью жизнь он дорого купил у Святого Престола. Зато имелись сыновья и двое точно готовы были восстать, подбиваемые не только приближёнными, но, было такое подозрение, что и матерями. Обычное дело в Османской империи, но от того не становящееся менее опасным для слуг султана нынешнего.
— Наследник Пророка понимает и будет благодарен своему другу Людовику и за эту помощь. И за всю, которую сможет получить.
— Твой господин её получит, — де Ла Тремуйль сдерживал свою радость, произнося эти слова. — Великий король Людовик XII сможет сдержать порыв некоторых государей и даже отвлечь часть внимания Борджиа и Трастамара от вашей империи. Но Его Величество желает знать, насколько плохи дела у его друга Баязида? Как далеко могут продвинуться войска Чезаре Борджиа и Гонсалво де Кордовы? Жан, карту!
Де Граммона дважды просить не требовалось, да и карта Османской империи была у того под рукой. Разумеется, расстилали на столе и придавливали грузами по углам пара гвардейцев, но сам граф стоял рядом, готовясь подсказать, пояснить, посоветовать… в этом он был большой мастер.
— По известному мне, войска крестоносцев были вот здесь, здесь, и здесь… Несколько крепостей находились в осаде… Вот эти сдались после данных обещаний… Мы уверены, что многих подкупили! Наши войска находятся…
Клод дю Шавре умел как читать карту, так и здраво, без лишних прикрас докладывать о происходящем в империи. А положение султанских войск было действительно шатким. Опираясь на Подгорицу, Сараево и Приштину, беря штурмом или хитростью крепости помельче и пользуясь очень значительной поддержкой сербов, войска Борджиа и де Кордовы распространялись по османским землям как лесной пожар. Сверх того, они вооружали османским оружием тех, в ненависти которых к недавним хозяевам были уверены. И не мешали им мстить, напротив, предоставляли свою немалую поддержку. Дю Шавре вилял из стороны в сторону, не желая признавать, но даже по обмолвкам посланца султана де Ла Тремуйль с де Граммоном поняли — если бывшее королевство Сербское ещё и не полностью отторгнуто от империи, то подобное случится в самое ближайшее время. Помешать изначально мощной, победоносной армии, к тому же усиливающейся вспомогательными войсками из местных султан просто не в состоянии.
Откуда столь печальные заключения? Высадка войск с кораблей, она всё же состоялась, Но не на материковых византийских землях, а на островах. Тех самых, которые располагались севернее Крита в преизрядном количестве. И основной силой этих высадившихся на берег отрядов были рыцари-госпитальеры, наконец, почувствовавшие мощную поддержку от Святого Престола и возродившегося Ордена Храма. Да, на многих островах имелись крепости и весьма неплохие. Присутствовали крепкие гарнизоны, готовые сражаться… не везде, но имелись. Только сама высадка вражеских отрядов уже там, где османы давненько не привыкли ожидать угрозы… влияла на Баязида II и его придворных самым пагубным образом.
Вот что они могли сделать? Острова на то и острова, что просто так туда армию не пошлёшь. А перевозить на чём? От некогда могучего флота осталась малая часть, да и та предпочла спрятаться до поры по ту сторону проливов. Стамбул бурлил уже давно, с самых первых дней войны. Таинственные убийства, массовая смерть от ядов. Правда, с тех пор убийства стали происходить гораздо реже, но всё же не прекратились. Это тоже пугало, не давало жителям столицы почувствовать себя в безопасности даже в центре империи.
Армия? Часть оставалась в столице, ведь Баязид II вполне обоснованно опасался мятежей. Другая, тоже немалая, вновь усилила побережье, близ которого то там, то здесь видели корабли крестоносцев. Вот и получалось, что вторично собрать тысяч так семьдесят, чтобы надеяться хоть на что-то в новой битве, было крайне сложной задачей. Учитывая же, что пока империя терпела исключительно поражения, османские военачальники почти открыто высказывали опасения по поводу итогов новой битвы. Значит, Баязид с куда большей вероятностью будет уповать на оборонительную стратегию, крепко уцепившись за несколько крепостей, мешающих войску крестоносцев проникнуть из сербских земель в земли греческие или болгарские.
Всё это маршал Франции и его советник поняли по обмолвкам и из более-менее открыто сказанного Клодом дю Шавре. Поняв же, не собирались скрывать своего истинного отношения к сложившейся ситуации. Особенно сам Луи де Ла Тремуйль, сеньор д’Амбуаз.
— Вы уже потеряли или потеряете Сербию, Баязиду II остаётся лишь смириться с этим. Даже если мой король остановит продвижение Борджиа вглубь вашей империи… приготовьтесь к тому, что и другие земли могут оказаться потеряны. Полагаю, это будут части Болгарии.
— Почему?
— Тактика Борджиа уже понятна мне, барон, — усмехнулся лучший на сей день полководец Франции, к тому же успевший повоевать именно с королём Италии. — Он хватает те куски, которые сможет удержать, показав себя лучше, чем показала власть Османской империи. Потому сперва Сербия, а потом… Болгария. Там гораздо меньше мятежей, но это не греки, среди которых слишком многие служат вашему султану по доброй воле. Туда он не двинется, пока не захватит более лёгкую добычу. Греки, бывшая Византия, острова Эгейского моря… это отвлекающий маневр, хотя острова интересуют его как плацдарм для следующей войны. Следующей, дю Шавре, вы не ослышались. Король Италии рассматривает сразу несколько планов и действует, исходя из достигнутого. Понимаете меня?
Посланник Баязида II понимал, глупца бы со столь важным поручением не послали. Потому он и задал наиболее важный сейчас вопрос:
— Сроки, сеньор д’Амбуаз? В какие сроки вы сможете остановить крестоносцев? Мой господин будет безмерно благодарен всем, кто поможет ему избавиться от угрожающего бедствия.
— Не далее чем через месяц Чезаре Борджиа услышит из Рима такой громкий крик, что у него сильно поубавится желания оставаться на завоёванных землях. И часть войск он оттуда может вывести. Вы же, как и
