— Я так понимаю, больше ты для Васи интересуешься, — мотнул головой он в сторону того.
Я кивнул.
— Ну, блин, ты задал задачку, — потер он лоб огромной пятерней.
— Понимаешь, драться может научиться каждый, — с расстановкой произнес Руслан.
— Даже Вася? — уточнил я.
— Конечно. Но, — он подумал и продолжил. — Понимаешь, можно выучить фигову тучу приемов, отработать их. А в решающий момент не хватит решимости их применить.
Я задумался над его словами. Завис немного, так сказать.
— И че делать? — спросил я после паузы.
Руслан усмехнулся.
— Попробую объяснить.
Он оперся спиной на стену.
— Васю зови, пусть тоже слушает, — кивнул он в сторону того.
Тот сам уже подходил с полотенцем в руках. На полотенце подмигивал заяц и когда Вася им вытирался, казалось, тот подпрыгивает.
— Расскажу один случай, — начал Руслан. — Я, там, у себя, ходил в секцию по боксу. Тренер у нас был что надо, кремень. Потом многие, кто у него занимался, из армии даже писали, благодарили.
— Ну, так вот, — он глотнул воды. — Однажды после городских соревнований, два наших парня подумали, что они круты немеренно, они первые места в своих весах взяли. А на следующий день, они пришли весьма побитые. Оказалось, они пошли в какой-то бар, там разбушлатились, они же боксеры опупенные. Задели какую-то компанию, а там оказалось много парней, тоже подраться нифига не любящие.
— И че? — нетерпеливо спросил Вася.
— Да вломили им крепко, — ответил Руслан. — Степаныч их увидел, понурых таких, и сказал: Вот запомните. Бой на ринге, и на улице — это два разных боя. Во-первых на ринге один на один. А во вторых, даже таких неплохих, в общем-то, боксеров могут побить люди, которые и драться толком не умеют.
— Это как это? — удивился Вася.
— Вот и мы тоже спросили, как. А он нас поглядел и сказал, просто они могут быть решительнее, злее. Пока вы им бокс показываете, он дубину схватит и по башке даст. И не будет думать о правилах и лезть с кулаками один на один. И победит.
— Так это же нечестно, — засомневался Вася.
Руслан с усмешкой посмотрел на него.
— То есть ты хочешь сказать, что если я с тобой встану, это будет честно? — усмехнулся он.
— Ну-у, — замялся Вася, глядя на него.
— Вот и ну, — усмехнулся Руслан. — На улицах о честности говорить не будут. По башке сзади бабахнут и порядок. И пойдут пиво пить. А ты, вроде как офигенный боец, будешь в больнице валяться. Если не хуже.
Он показал большим пальцем вниз.
— Так это, что? Тебя обзывают, хватай дубину и айда? — спросил я.
— Нет, — отрицательно мотнул головой Руслан. — Пусть брешут. Не бьют ведь. Собака лает, ветер носит.
— Ну, а если кинутся? — спросил Вася.
— Тогда отоварить, да посильнее. — сжал немаленький свой кулак Руслан. — Одного приголубишь, остальные задумаются. Сильно задумаются.
— А как решить, когда уже все, надо бить? — спросил я.
— Это дело каждого. Начнут обзывать, к примеру Юльку твою, ты что терпеть будешь? — спросил Руслан в ответ.
— Нет, — от злости, у меня аж скулы свело.
— Вот! — поднял палец наш сенсэй. — Но есть проблема. Тяжело ударить человека, если раньше делал это редко. Если вообще делал.
— Вот. Ага, именно. Что делать-то нужно? — спросил я.
— Понимаешь, удар требует силы. Нет силы, нет удара. А источник силы — злость, ярость. Если ты злишься, то удар сам собой получается, — ответил Руслан.
— Ага, — вспомнил я о «друге» Сергее. — Это точно. Но как разозлиться — то? Вот Вася вообще не может.
— Пошли, — он встал и подошел к груше, висящей посередине комнаты на крюке.
Мы подошли к ней, Руслан обвел нас взглядом.
— Давай-ка Вася, ударь со всей силы, — показал он на грушу.
Тот нерешительно глянул, положил полотенце на скамейку, встал напротив груши и ткнул ее кулаком.
— Да ты че? Ребенок сильнее бьет. Бей в полный рост! — прикрикнул Руслан.
Вася потыкал еще.
— Нет так дело не пойдет. Отойдите. Покажу, как надо, — сказал парень.
— Надо сильно разозлиться, понимаете, — продолжил он, подняв кулаки. — Как будто груша, ваш личный враг, которого вы хотите убить. Самое плохое, что есть, в вашей жизни, все, что приносит боль. Пустите огонь ярости по жилам, пусть тело почувствует, что ему сейчас придется убивать. Пусть сила стекает в кулаки, пусть они нальются тяжестью.
Я с изумлением наблюдал за Русланом. Его лицо закаменело, как маска, черты заострились, взгляд просто в пол вдавливал.
Груша тяжко застонала под градом страшных ударов, с потолка где был вбит крюк, посыпалась штукатурка. Груша, под буквально размазывающимися в воздухе ударами, стала почти горизонтально земле. Довольно таки твердая ее поверхность (набита в тугую), промялась двумя ямами.
По телу побежали мурашки от испуга. Вот это мощь! Я представил, что бы было, если бы эти удары прилетели мне и судорожно вздохнул. Вася, судя по мертвенной бледности лица, тоже представил нечто подобное.
— Ну, понятно? — повернулся Руслан к нам, останавливая раскачивания груши.
Мы, не сговариваясь, синхронно кивнули. На лице этого в общем-то добродушного парня, еще сохранялась эта пугающая маска. Я думаю, если бы он сделал шаг к нам, мы бы, с визгом, дернули отсюда! В его голосе проскальзывало, что-то вроде рычания. Если бы он сейчас сказал…. что мы два конченных дауна, мы бы тоже, я думаю, согласились.
— Ну вот. Тренируйтесь, — усмехнулся он и глянул на часы. — Ух, ё. Машка меня грохнет.
Он торопливо подхватил сумку, и бросив на бегу: «Пока», буквально выбежал.
Мы нервно усмехнулись, переглянувшись. Маша была хрупкой, хоть и высокой девушкой. После увиденного, как-то не верилось, что она сможет что-то сделать этой машине смерти, двухметрового роста.
* * *На третий день и у меня получилось. Я до того напредставлялся, вспоминая все унижения, которые нанесли мне, охаживая грушу кулаками, что когда я буквально очнулся, да именно очнулся,
