— Да, пиздец, у тебя была веселая жизнь, — прокомментировал сзади Руслан. — Я уже думал ты начнешь ее зубами грызть.
Я сделал шаг и охнул. По ногам разлилась тупая боль. Это когда я ногами- то бил?! В памяти мелькали фрагменты картинок, пролетающая вверх (тяжеленная!!!) груша и кулак, летящий в нее. И лица перед глазами, кривящиеся в презрительных ухмылках, хор голосов, выкрикивающих оскорбления. И дикое бешенство в груди. И зубов скрип.
— Нахрен. Даже я не рискну, парень, ты же озверел просто, — Руслан смотрел на меня очень серьезным взглядом.
В боку что-то, нифига не музыкально, хрупало.
— Твою за ногу, я что, и ребрами бил что-ли? — выругался я, ощупывая бока.
— Это ты уже остановился, а груша по тебе, с размаху, — немного севшим и от того сиплым голосом сказал Вася. — А тебе пофиг, только качнулся и улыбнулся. Я, блин, чуть не убежал от такой улыбочки.
Руслан только покачал головой.
* * *— Знаешь, давай никуда не пойдем, — сказал я чуть позже Юльке, стоя на крыльце техникума. — Пойдем, посидим, где нибудь?
Та с недоумением на меня посмотрела. Оценила слегка скрюченную фигуру, потом посмотрела на лица, стоящих рядом Руслана и Василия.
— Ну и что вы с ним сделали? — с гневом в голосе спросила она.
— Мы, ничего, — едва сдерживая смех, произнес Руслан. — Он все сам.
— Вы что подрались, что-ли? — продолжала допрос Юлька.
— Можно и так сказать, — уклончиво ответил Руслан, а Вася вдруг закашлялся.
Они быстро сделали ноги, подмигнув мне, предоставив мне, самому объяснить все.
— Ну и? — с вызовом произнесла Юля.
— Я это. Упал неудачно, — наскоро сочинил я легенду. — С турника.
Девушка некоторое время глядела со строгостью во взгляде, потом немного отмякла.
— Что же, ты так падать-то любишь? — улыбнулась она.
Я сокрушенно развел руками.
— Пошли. До дому. До твоего! — заметила она мой тоскливый взгляд.
Путь, который я обычно проходил минут за двадцать, показался мне вечностью. Под конец я уже хотел ползти, отбитые ноги отказывались шагать.
— Я себя санитаркой на фронте уже чувствую, — говорила, Юля, помогая мне идти. — Придешь домой, скажешь маме, чтобы компрессы сделала.
— А мамы нет, — ответил я. — Ей путевку в санаторий дали, она уже два дня там.
На следующий день мои ноги и бок опухли, и покрылись желтовато-синим оттенком. Два дня просидел дома, благо не сессия.
— Ну ты даешь, — ворчала Юлька, придя вечером. — Зачем так себя насиловать? Упал он. Зачем полез? Ну чего ты лыбишься?!
— Знаешь Юль, ты когда злишься, такая красивая, — улыбка сама вылезла на мое лицо.
— Фу ты, блин, дурак, — покачала она головой.
Она подошла ко мне и присела на краешек дивана. Я немедленно обнял ее.
— Да ты не волнуйся, уже почти прошло, — с улыбкой сказал я.
Мое сердце заколотилось чаще, от ее присутствия рядом. Она наклонилась, целуя в губы. Глаза ее блеснули озорно. Как бы случайно, она распрямляясь зацепила локтем, хм, ну одну очень напряженную часть, сугубо мужского тела, которой, части этой, легкая ткань спортивных штанов, ничуть не мешала, скажем так, построить шалашик.
— Ой, а что это у тебя? — в словах девушки, проскакивали искорки веселья.
— Юль, блин, че за вопросы? А ты будто не знаешь? — смущенно немного буркнул я.
— Ты что, я приличная девушка, — уже почти смеялась она.
— Нет, блин, ходит тут, в коротком платье, целует, — пробурчал я. — Я же не каменный. Вот и… вот.
— Ага, — уже открыто улыбнулась Юлька и мазнула рукой по бугру на штанах.
— Юля! — взмолился я.
— А что такое? — невинно поинтересовалась она.
— Ты что, смерти моей хочешь?! — чуть не зарычал я.
Она вдруг навалилась на меня, жарко целуя в губы.
— А ты что, против? — спросила она, тяжело дыша, после долгого поцелуя.
У меня медленно крутнулась крыша от ощущения женской груди под ладонью. Клянусь, на автомате взял! Я почувствовал, как под резинку штанов скользнула шаловливая рука и кое-что там нащупала.
— Нет, — запоздало ответил я хриплым голосом, и девушка, как-то хищно улыбнулась.
— Вот и правильно. Лежите больной, принесли лекарство, — сказала она и накрыла губами мои губы…
ГРАНЬ ПЯТАЯ
«Справедливость»
Их считают дураками, лохами. За то, что они не желают быть как все, хватать то, что плохо лежит, не пытаются никого кинуть.
Они идут путем отверженных, они болезненно реагируют на любое проявление несправедливости. Не всегда они могут исправить сделанное другими, укоротить оборзевшего наглеца. Часто они сами попадают под раздачу, совсем не им предназначенных ударов.
Над ними смеются, более успешные, более приспособленные к жизни среди зверья. И… ненавидят их.
Ненавидят за то, что грязь так и не нашла лазейку в их сердца. За то, что даже после многих лет постоянных насмешек, они смогли не сломаться, не поддаться обстоятельствам, имеют свой взгляд на мир. И все также терпеть не могут несправедливости, не смирились с ней.
А ненавидят их за то, что бояться их…
(неизвестный автор) День сегодняшний— Да ты что, а! — Женя в сердцах оттолкнул мышку.
«Нет, сегодня работа не пойдет, — подумал он. — Гребаный инет».
Телефон, лежащий на диване, заиграл нокиевскую тему. «О-о, какие люди» — усмехнулся парень недобро, посмотрев на высветившееся имя.
— Да, — бросил он в трубку.
— Здравствуйте, Евгений — пророкотал в трубке мужской голос.
— Здравствуйте.
— Евгений, а почему у нас сайт не работает? — голос, в котором проскальзывали нотки превосходства, вибрировал от еле сдерживаемой злости.
— Константин Эдуардович, а я то тут причем? — поинтересовался Женя.
— Как это, ты же его делал, — немного озадаченно ответили с той стороны.
Этот Константин Эдуардович, владелец небольшой сети строительных магазинов, был редким жмотом. Ему хотелось чтобы и круто и дешево. Женя сильно
