Их переселение совершалось так. Впереди шел Двуногий с каменным топором, готовый ко всякому нападению. Правда, у него один лишь глаз, но он все видит. Двуногий хватал руками огромные, лежащие на пути камни и отбрасывал их в стороны. Он шагает вперед и вперед, не отводя глаз от горизонта. За ним идет Маа с ношей, дети и домашние животные идут в тесном содружестве друг с другом. Дети взгромоздились на лошадок. Сзади под небом светит зеленый ледник, как будто говоря: «Вам не уйти далеко!».
В один год они поселились на горе, а ледник их окружил. Гора имела широкую окружность и плоскую вершину, до которой, к счастью, лед не добрался. На этом острове среди ледяного моря — они стали жить.
Семья увеличивалась, мальчиков и девочек было больше, чем пальцев на руках, и все они хотели есть. Ежегодно весной, когда горный островок убирался цветами, из заплечной сумки Маа, — выглядывала еще новая пушистая головка.
У Двуногого имелись и помощники, подрастали сыновья, которые пытливо исследовали все кругом, искали дичь. Они обнюхивали воздух — точно настоящие охотники. У них большая дружба была с собаками, которые сопровождали странствующую группу в ее блужданиях.
XV
Огниво
Двуногий и его семья не выдержали бы жизни на северном горном острове среди ледника, с зимами, становившимися все холоднее, если бы не удалось найти огня, которого так всем недоставало.
Огонь явился в самое холодное время, когда нужда достигла наибольшего своего напряжения. Не молния послала его, не раскаленный камень свалился с неба.
Нет, Двуногий сидел посреди льдов, бедный, предоставленный самому себе, и пробивал дорогу к огню, борясь так долго с камнем, пока последний не дал ему огня. Это было великое чудо. Когда в руках Двуногого родился огонь, его охватило чувство победы, как в ночь, когда он убил медведя в его берлоге и надел его шкуру на себя.
Двуногий давно уже знал, что огонь заключался в камне, но он не мог добыть его оттуда. Когда он откалывал осколки кремня для ножей или делал другие орудия, он чувствовал какое-то дуновение; сильный запах гари опьянял его тогда воспоминаниями об его детстве. Перед ним вставал запах костра и у него сделалось постоянной привычкой сильно нагибаться вперед во время оббивания камня. Таким образом он ловил приятный запах, раздувая ноздри. Иногда он видел сами искры, которые слишком быстро потухали, а с ними гасла и надежда на тепло. Однажды зима была необыкновенно лютой, ледник со всех сторон окружил Двуногого, свирепый мороз сковал все, что двигалось. В разреженном воздухе было так холодно, что Маа и дети лежали недвижимо, прикрывшись целой грудой шкур. Двуногий в отчаянии, чтобы согреться, и в то же время в приливе злобы на холод, стал колотить камень. День за днем сидел он, закутанный до самых глаз в медвежью шкуру, и колотил камнем о камень. Он не давал себе отдыха, камень за камнем разбивали его проворные руки, и он видел, как от них в морозном воздухе поднимался пар. Он сидел среди огромной кучи осколков и не оставлял работы, пока солнце, казавшееся холодной растрескавшейся глыбой льда, не заканчивало своего короткого пути и не исчезало на южном краю неба, за неизмеримыми снеговыми площадями. Приходила ночь со своими большими дрожащими звездами, а огня не было и холод проникал в каменную хижину.
Стадо оленей, гремя путами, пробежало по скрипящему снегу. Из глотки их от холода вылетал странный, больной звук: «рау». Над ледником поднялось сверкающее северное сияние. Сквозь него едва виднелось семизвездие, а Двуногий все колотил камень, отыскивая в нем огонь.
Утром он принялся за прежнее занятие; надежды оставляли его. Выражение лица было мрачное, ноздри гневно раздувались. Он согревал себя этой безумной работой, а Маа думала, что муж сошел с ума. Толку не было, но Двуногий не сдавался. Если огонь существует, то его можно схватить. Он должен найтись в одном из камней, и если придется хотя бы все их расколотить, Двуногий сделает это. Двуногий стал не похож на самого себя, лицо его посерело и осунулось. Пыль и осколки камня застряли в его волосах, его единственный глаз горел огнем безумия. Однажды, когда Двуногий, расколотив сотни камней, сидел, опьяненный запахом гари, ему попался в руки камень, который при первом же ударе о кремень дал большие светлые искры, становившиеся все длиннее. Целый дождь огня летел из его рук, туча красных искр, длинных как змеи. Огонь, огонь! Тут силы покидают Двуногого, его охватывает смертельная усталость, и он сидит некоторое время неподвижно. Руки его опускаются и он оглядывается, как бы умоляя о помощи. Его глаза устремляются на слепо глядящее сквозь морозный воздух далекое солнце. Он оглядывает занесенный снегом островок и ледник, идущий белой пустыней до самого горизонта. Никогда он еще не видел мир так ясно, как сейчас. И глубокий вздох вырвался из его груди.
Потом он опять принялся за работу. Снова стали вылетать большие живые искры и, упав в снег, они тухли, оставив темное пятно.
XVI
Первый костер
Двуногий поднялся спокойный, с чувством огромной серьезности момента, источником которого был он сам. Он почти боялся дышать, сооружая первый костер. Ведь он знал, что надо было для этого, знал с давних пор, когда еще был хранителем огня; он знал, как добывается трут, умел раздуть огонь. И несколько минут спустя он обладал пламенем. Он уронил на трут искры и с радостью увидел, как образовалась огненная точка, задымилась и почернела в середине; она увеличивалась все более и более. Двуногий подул и тление стало ярким, послышалось потрескивание. Он подбросил щепок и продолжал дуть. В это время в воздухе свободно и прямо взвилось пламя, — маленький сине-вато-красный язык огня сначала нерешительно, потом смелее и смелее стал лизать дерево. Двуногий не переставая дул на него, и с прожорливым вздохом пламя бросилось, наконец, на кучу щепок. Огонь загорелся! Двуногий добыл его!
Маа услыхала крики; радость звучала в них. Она испугалась, подумав, что ее муж окончательно сошел с ума. Она бросилась и увидела его танцующим с горящей веткой. У ног его горел костер. Тогда запрыгала и засмеялась Маа. Ее муж, ее властелин создал огонь! Маа щурит глаза, дети удивлены более ее, они никогда еще не видали такого странного зверька. Они выползают вперед, чихают от холода и удивленно
