— Я рад, что мы поделились своими историями, — негромко произнёс он. — И в них можно заметить как вполне понятные различия, так и определённое сходство, не так ли?
— Нам всем было похрен на свою предыдущую жизнь, но мы начали о чём-то задумываться в последний момент, — подал голос Такеши.
— Нам всем было, по большому счёту, нечего терять, — отозвался Линг.
— Отсюда возникает простой и естественный вопрос, — согласно кивнув, произнёс Ясуо. — Что является подоплёкой нашего появления здесь? И что именно нужно от столь разных людей тому, кто называет себя Белым Лисом?
Вечер давно перешёл в ночь, а Линг всё сидел на бортике, и его воспоминания вкупе с размышлениями медленно переплавлялись в план действий.
«Меня должны были хватиться уже часа два как. И до сих пор не потревожили. А значит, наставник Фил уже нашёл меня, но удалился, ничем не выдав своего присутствия. Следовательно, моё право на одиночество признано, и либо он ждёт моего появления, либо скоро за мной придут. Я испрошу разговора с Белым Лисом. Задам, наконец, тот вопрос, что преследует нас всё время, что мы находимся здесь. И потребую ответа, потому что, какая бы она ни была — это моя жизнь. А значит, я имею право знать, что с ней пытаются сделать!»
Линг решительно поднялся на ноги и в ту же секунду услышал приближающиеся шаги. Собачий Хвост не знал, откуда пришла эта способность, равно как и умение играть на флейте, но отлично понимал, что шаги принадлежали главному объекту его размышлений. Во внутренний дворик вошёл Белый Лис.
Вопреки всем правилам признанного и непризнанного этикета, Линг не стал кланяться при появлении своего нанимателя и неожиданно для себя увидел на лице гайдзина одобрение.
— Сколь я понимаю, твои мысли привели тебя к какому-то решению, — произнёс Белый Лис. Против обыкновения, он говорил по-китайски, и Линг каким-то внутренним чутьём осознал, что это специально для него. На душе чуть потеплело, но Собачий Хвост решил не поддаваться этому внезапному доверию и упрямо вскинул подбородок:
— Да. И я хочу сказать о нём, желаете вы его слушать или нет.
Европеец чуть склонил голову и внезапно улыбнулся.
— Я, наконец, слышу речь не запуганного мальчика, но молодого мужа. Уверенного в себе притом. Что ж, я слушаю тебя, Линг.
— Я хочу знать, к чему нас готовят. Я хочу знать, что с нами происходит. Я хочу услышать это только от вас и ни от кого иного прямо сейчас, и если не получу ответа, готов разорвать все договорённости.
Линг ожидал, что, как прежде в подобных моментах, его голос задрожит и сорвётся на невнятное бормотание, и с изумлением слушал, будто со стороны, свой холодный, ровный тон.
Белый Лис кивнул, подошёл к бассейну, наклонился, ополоснул руки и потёр ими лицо.
— Я рад, что не ошибся во всех вас, Линг, — заговорил он, и Линг чуть расслабился, услышав спокойствие в голосе гайдзина. — Вы начали задавать нужные вопросы в нужное время. А знаешь, что отдельно радует меня в тебе? — он повернулся и посмотрел Лингу в глаза. — То, что ты произнёс слово «мы». Остальные двое всё-таки сказали «я». «Что происходит со мной, к чему готовят меня». И это означает, что выбор был сделан верно. Я отвечу на ваши вопросы, только позволь мне сделать это для вас всех, хорошо?
— Конечно. — Уверенность в том, что им действительно ответят на вопросы, а не прикопают в этом же дворике, была совершенно необоснованной, но почему-то Собачий Хвост нисколько в этом не сомневался. — Но хотя бы общий ответ я хочу получить немедленно.
Белый Лис удовлетворённо кивнул.
— Как бы банально ни звучала моя фраза, но именно это я и хотел услышать. От тебя и сейчас. Ответ, который ты требуешь, столь же прост, сколь и нереален. С вашей помощью я хочу найти врата в ад Фэньду и способ спуститься туда.
Он взглянул на опешившего Линга и весело улыбнулся.
— Какая у вас похожая реакция. Ладно, идём к остальным, я дам вам подтверждение того, что я не сошёл с ума, и в подробностях отвечу на все ваши вопросы. Да, и отдай потом флейту, всё-таки я сам вырезал, старался.
Белый Лис повернулся и зашагал прочь из дворика. Линг потряс головой в тщетной надежде, что разбушевавшийся вихрь мыслей уляжется от этого сам собой, и последовал за своим нанимателем.
Глава тринадцатая
— в которой повествование наконец-то кусает за хвост пролог, а подоплёка уже известных событий обретает оттенок определённости.
Чернигов. Период от года до трёх дней до драки в баре «Великое Древо».
Даже у всемогущества есть свои пределы. Особенно, если упомянутое всемогущество — кажущееся. Древние боги спотыкались о волю и силу духа смертных, эмиссары процессов регулярно сталкивались с оружием, мощь которого не могли превзойти. А Тень нарвалась на детективное задание, в котором были известны преступник и жертва, но состав преступления — а главное, замысел и мотивы — оставались под покровом тайны. Сколь бы ни были велики возможности вольнонаёмной помощницы, но просеивать и проверять память тени каждой песчинки в древнерусских городах пришлось бы десятилетиями. Другого же варианта, кажется, не оставалось. День за днём, неделя за неделей команда под руководством Ольгерда и кураторством самой Тени осматривала, обнюхивала и даже пробовала на вкус все возможные следы Серебряной Княгини.
— Без толку, — фыркала Тень, в очередной раз мерцающим полу-призраком проносясь по помещениям и открытым пространствам Пскова, Киева, Новгорода и прочих указанных в задании городов. В оных помещениях и пространствах, согласно признанным историкам, жила, правила, гуляла и занималась прочими насущными делами княгиня Ольга. И каждый раз толстячок Ильяс жевал губами, что-то высчитывал на своём компьютере, кивал Ольгерду, а тот непреклонно заявлял:
— Ещё раз. Подробно, по всем экспонатам.
— Вообще-то это вы должны быть моими рабами, а не наоборот! — Тень честно пыталась быть грозной, но натыкалась на умильный взгляд потомка викингов и вздыхала: — Ладно. Но это в последний раз. Пусть твои орлы отдуваются.
— Они и
