Он подошёл поближе.
– Вообще-то девушка не дружит с мужчиной, если нет чего-то большего, – протянул он.
– Если бы я была здесь не одна, вы бы не осмелились говорить со мной таким образом. Говорю вам раз и навсегда: я не собираюсь выходить за вас! Если я действительно что-то значу для вас, вы сейчас же уйдёте.
– Не собираюсь. Ты смеялась надо мной и теперь заплатишь за это.
При этих словах он шагнул вперёд и схватил её за плечи.
Паника овладела Сисели, оказавшейся во власти этого ужасного человека.
– Билл! – закричала она. – Билл, Билл, Билл!
Из сада раздались звуки визгливого лая. Билл никак не обнаруживал того, что явится на помощь. Он только лаял и лаял в диком возбуждении.
Талбот притиснул Сисели к себе.
Она не могла даже отбиваться в его железном захвате. Её грубо поцеловали в дрожащий рот, а затем...
Кто-то распахнул дверь коттеджа.
– Ричард! – прорыдала Сисели. – О, Ричард!
– Ты должна мне шиллинг, – произнёс ленивый, приятный голос. – Лежать, Билл!
И голос Ричарда, опасно ласковый, пригласил Талбота выйти наружу.
Всё ещё держа её одной рукой, Талбот обернулся. Сисели никогда точно не знала, что произошло дальше. Всё, что она помнила, было то, что она вдруг выскользнула из фермерского захвата и осела на диван.
Всё ещё дрожа, Сисели сжалась в комок, а Билл улёгся и заскулил у двери, сдерживая возбуждение. Затем двое мужчин, казалось, исчезли, закрыв Билла в коттедже.
Затем, после того что показалось Сисели бесчисленными веками, дверь открылась, и Ричард шагнул внутрь, спокойный и невозмутимый.
Он провёл левой ладонью по костяшкам пальцев правой руки и посмотрел на свою покрасневшую кузину.
– Он... ушёл? – спросила Сисели слабым голосом.
– О да! – сказал Ричард.
– Ты... сильно побил его?
– Надеюсь, что да, – сказал Ричард, и последовала короткая, неловкая пауза.
– Как... как ты... нашёл меня? – поинтересовалась она с притворной небрежностью.
– Методом дедукции. Что этот гнусный мерзавец делал в твоём коттедже?
– П-пил чай, – сказала Сисели нервозно.
– Где эта толстая дура – Мэйзи?
– Уехала навестить друзей.
– Что она себе думала, оставляя тебя с таким типом?
– Она… она невзлюбила его.
– Это показывает, что у неё хороший вкус. А ты не нашла ничего лучшего, чем пригласить такую скотину к чаю к себе один на один?
Сисели моргала, удерживая слёзы.
– Я... я не ду… думала... что он... он будет... Я всегда приглашаю своих друзей к чаю!
– Отцовский дом – это совсем другое, ведь так?
С дивана донеслось приглушённое всхлипывание.
Сисели, кусая губы, смотрела вниз на свои руки. Ричард подошёл к ней и сел, обняв её за плечи.
– Бедная малышка! Я больше не буду тебя распекать. Не плачь, Сис.
Сисели уронила несколько слезинок в карман его пиджака и выпрямилась. Вытерла глаза крохотным носовым платком.
– Я... я рада, что ты приехал, – вздохнула она. – Н-никогда не думала, что ты это сделаешь. – Наступила еще одна пауза. – Ты... ты остановился в гостинице?
– Да.
– Ты... ты собираешься остаться надолго?
– Видимо, придётся, – сухо сказал Ричард.
– О! – Сисели стерпела это. Затем заговорила снова: – Может, у тебя получится справиться с Тимоти, – с надеждой сказала она.
Никакой реакции. Но потом всё же Ричард сердито осведомился:
– Что, ещё один?
– Это п-пони… – растерянно пролепетала она.
Сисели искоса глянула на Ричарда. Некоторое время она сидела, крутя кисточку диванной подушки.
Ричард вообще ничего не говорил, лишь испытующе смотрел на нее.
Робко обозначилась едва заметная улыбка. И Сисели придвинулась к нему и сунула руку в карман его жилета.
– Чего ты хочешь, Сис?
– Дневник, – коротко сказала Сисели.
Он был ей вручён.
Мгновение она колебалась, не глядя на Ричарда. Затем открыла записную книжку и вытянула карандаш. Старательно нацарапала что-то и захлопнула книжку.
Ричард смотрел на неё полунасмешливо, полутревожно.
Сисели протянула ему дневник.
– Вот! Я закончила.
Ричард взял дневник. Его рука снова обвилась вокруг неё.
Сисели послушно подчинилась и уткнулась лицом в его пиджак.
Ричард чмокнул пушистую головку.
– Мне позволено прочитать, что там написано? – спросил он.
– Если… хочешь, – произнёс сдавленный голос.
Он открыл записную книжку.
Последняя запись была сделана крупным, размашистым почерком. Она была совсем короткой.
"Вторник. Сделано предложение Сисели. Принято".
