— Никогда не слышал, чтобы электросети проверяли каким-то прибором… Пожалуй, позвоню в полицию. Вы запомнили, как он выглядел?
Госпожа Миллер рассердилась на упрямство сына.
— Милый, какая полиция? Хочешь, чтобы над тобой смеялись?
— Что он делал в вашем доме?
— Заботился о моей безопасности! Что же еще…
— И ничего не пропало?
— Совершенно ничего! Воспитанный молодой человек.
История не внушала доверия. Но веских доводов сын госпожи Мюллер не нашел. Только на всякий случай предупредил:
— В городе развелось полно эмигрантов, мама. Они воры и жулики. Так и норовят разрушить наш порядок. Будьте осторожны, мама…
55
11 мая, среда
XII округ Будапешта, Чепель
20.03 (GMT+1)
Более тихого места не было на всей улице. Корейское кафе вжалось между кондитерским магазином и овощной лавкой. С улицы казалось, что в нем тесно так, что есть надо стоя. Когда новый посетитель оказывался внутри, происходило волшебство. Стены словно раздвигались, вмещая десяток столиков и открытую кухню, на которой хозяйничал старый кореец и двое мальчишек. Они приносили заказы на столик, пробивали чек, убирали посуду и носились так, как и должны это делать мальчишки, которые хотят усвоить великое искусство приготовления лапши.
Кафе было известно на всю округу острым супом с лапшой. Знатоки корейской кухни считали его вкус «самым настоящим». Именно такой суп готовят на рынках Сеула. Суп обладал магическим действием: простуда проходила буквально к вечеру, а силы прибавлялись. Люди уходили не только сытыми, но и счастливыми. Шептались, что старик-хозяин, который сам готовил лапшу, подмешивал в бульон секретные травки. А может, просто умел вкусно готовить.
Меню не отличалось разнообразием. Но на это мало кто обращал внимание. Завсегдатаи заворачивали сюда, чтобы получить тарелку обжигающего супа. Чужие сюда не ходили. Кафе с простой вывеской «Лапша Пуонга» не попало в туристические справочники, туристы тут бродили редко. Про чудесный суп знали только жители соседних домов. И не болтали лишнего. Кто попадал в кафе хоть раз, уже не мог забыть вкус супа и возвращался.
Старик-кореец кивал каждому посетителю. Почти всех знал в лицо. Постоянный посетитель меню не требовал. Заходил, кланялся хозяину, желал ему доброго дня или вечера и занимал свободное местечко. Старик наливал тарелку супа, ставил на поднос блюдо с корейскими закусками, чайник чая и отдавал команду мальчишке. Поднос прилетал на стол, где старый гость облизывался, вдыхая ароматы кухни. В кафе было темновато, но это никому не мешало. Как и полное отсутствие музыки. Старик-хозяин игнорировал правила обычного кафе. Ради супа посетители готовы были прощать что угодно. Сдачу кореец тоже не давал.
Мечик заглянул в кафе. Занято два столика. Гости целиком поглощены содержимым тарелок, которые были размером с салатницу. До него никому не было дела. Он прошел в дальний угол, закинул сумку под стол. Старик-кореец налил тарелку и поставил набор закусок. Мальчишку, который кинулся нести заказ, отшил тихим, резким окриком. Сам отнес к столу и поставил перед гостем. Сел напротив.
Мечик кивнул, подтянул тарелку, вдыхая пряный аромат.
— Как живешь, Пуонг? — тихо сказал он, накрутив лапшу палочками и отправляя в рот.
— Тихо живу, испанец. Как полагается старику. Рад тебя видеть…
— И я рад, что ты жив. Без твоего супа жизнь в этом городе была бы печальна, как пасмурный день.
Комплимент старику понравился. Никто бы не мог сказать, сколько ему лет. Лицо его покрывал ковер морщинок, в котором могли спрятаться и семьдесят, и девяносто лет. А может, сто. Все, кто знал Пуонга, говорили, что старик не меняется. Макушкой он еле-еле доставал Мечику до груди. Сухие руки были обсыпаны старческими пигментными пятнами, как гречневой мукой.
— Редко заглядываешь, испанец.
— Не хочу беспокоить по мелочам.
— Ты желанный гость. Тарелка супа всегда ждет тебя.
Мечик кивнул. Было так обжигающе вкусно, что он не мог говорить, жуя комок лапши. Старик ждал.
В тарелке остался бульон. Мечик принялся черпать его ложкой, растягивая удовольствие. Так вкусно он не ел давно.
— Есть дело, Пуонг.
— Как же иначе. Просто так зайти к старику у тебя времени нет.
— Прости. Все время спешим.
— Мне спешить некуда.
— В этом твое счастье… — Мечик старательно вычерпывал бульон со дна. Оставить в тарелке хоть каплю — смертельно обидеть.
— Хватит церемоний, испанец. Мы слишком давно друг друга знаем. Какое дело?
— Полпроцента, — сказал Мечик, насухо выскребывая дно и облизывая ложку. Тоже обязательный комплимент повару.
Пуонг покачивался в задумчивости.
— Это серьезно… Что-то в витрине?
— Сейф в задней комнате.
— Очень серьезно.
— Понимаю. Иначе бы не пришел.
— Слышал, что о нем рассказывают? — спросил старик.
— Нет, — соврал Мечик.
— Давным-давно, сразу после Большой войны, Полпроцента, тогда еще молодой и дерзкий, шел мимо здания Министерства финансов, разрушенного бомбами и снарядами. В проломе стены он увидел сейф. И влюбился в него. Влюбился, как мальчик. Полпроцента решил завладеть им любой ценой. Он договорился с русскими танкистами, чтобы они зацепили сейф тросами и выволокли на улицу. Никто не знает, как Полпроцента поднял сейф на грузовик и доставил к себе. Но он это сделал. Его сейф, единственный среди сейфов. Изготовлен американцами по заказу венгерского правительства. Размером с небольшую квартиру. Никакой электроники. Только механика высшего совершенства. Невозможно просверлить, невозможно взорвать, невозможно открыть. Не сейф, а мечта. Для любого, кто понимает.
Мечик вытер пальцем тарелку и облизал его. Чтобы порадовать повара.
— Это легенда.
— Сейф стоит у него в ломбарде, — сказал Пуонг, забирая пустую тарелку.
— Легенда, что танкисты вытащили его из министерства.
— Почему?
— Полпроцента тогда должно быть не меньше девяноста лет. Он выглядит на шестьдесят.
— Сейф у него есть.
— Ты с ним справишься?
Пуонг закрыл глаза, как будто мечтал о чем-то таком же прекрасном, как его суп.
— Надо размять пальцы, неделя подготовки.
— Завтра утром. Пальцы у тебя в порядке.
Старик
