Для того, чтобы Лариса могла быстро и безопасно вернуться на Сикулу, Субудаев своей властью выделил ей именно "Алёну". Вообще-то "Алёна" предназначалась для отправки на Немезиду, где для нее и систершипов уже готовился пункт постоянного базирования, но как всегда, нужда оказалась сильней указа, а своя рука — владыкой.
* * *На долю лейтенанта Исаева войны не досталось. Так уж вышло, что призывная комиссия его направила служить на флот. Первый год, он как и все кандидаты провел на Полигонном острове. Тот курс жесточайшей муштры, которую проходили все "счастливчики" у ставшего "живой легендой" сержанта Погорелова, они запомнили надолго. Главное, чего в них вбивали: не сдаваться ни при каких обстоятельствах. Это вбивалось разными способами. Как правило, их предварительно изматывали физически до полной потери сил и сообразительности, а потом внезапно ставили новую задачу. Те, кто постоянно проявлял способности к самомобилизации, тех и оставляли во флотской команде. Прочих — в пехоту! В пехоте жизнь была не слаще, там была своя система муштры, не менее жестокая. Тем не менее, курсанты считали списание в пехоту позорной судьбой. Именно так, еще не видя кораблей в глаза, они приобретали особый флотский гонор. Потом была война, на которую их не пустили. Вместо этого, их погрузили в челноки контрабандистов, которые и доставили их на корабль Контрабандного флота. А дальше был учебный центр в Берложье. Их и там не сразу допустили на корабли. Целых полгода они сочетали теоретические занятия с жесточайшей практикой на учебных тренажерах. Основной упор делался на борьбу за живучесть корабля — дело сложное и крайне опасное. Скидок никому не делали. За малейшую ошибку или неточность наказывали так жестоко и изощренно, что прежняя "Погореловская муштра" показалась сладким медом. Тут было все очень серьезно. Двое курсантов тогда погибли. Результатом этого ЧП явилось то, что драть их стали еще более жестоко. Так жестоко, что до выпуска уже никто не мечтал дожить. Потом стало легче. Пошла практика на кораблях Контрабандного флота, на "Левше" и "Кулибине", на верфях у "дедушки Ламберта". Неизменным оставалось одно — продолжающийся отсев тех, кого по каким-то причинам сочли неподходящим. За время учебы, в их роте отсеяли порядка сорока процентов от первоначального набора. Хорошо, еще что причины эти не сочли позорными для чести флота. Просто люди не полностью соответствовали этому предназначению. Тех, кому так не повезло, с флота не выгоняли. Их просто переводили во вспомогательные службы или в десантно-абордажные команды. Уже этой меры хватало для того, чтобы оставшиеся до конца жизни зарубили себе на носу: "Помирай, но флота не позорь!"
Война показала, что такой подход к воспитанию флотских кадров был верен. И пусть боевым кораблям не пришлось прославиться. Причину проявленной командирами этих кораблей нерешительности в бою, все видели в том, что ими командовали иностранные офицеры. Зато смелая атака "Михаила Паникахо" и дальнейший абордаж, приподняли флот на должную высоту. То обстоятельство, что кроме русских десантников в этом бою достойно приняли участие и иностранцы, работавшие ремонтниками и интендантами, флотские гордецы игнорировали. А на подковырки по этому поводу отвечали просто:
— Ну и что с того, что черти нерусские? Главное, что душа у них наша. Не веришь? А поди и попробуй с них "тельник" снять! Мы посмотрим на то, что из этого у вас выйдет!
Что верно, то верно. Заработать право на ношение "тельника" очень непросто. Даже ему, командиру боевого корабля. Пока нет серьезного отличия, приходится его держать в рундучке. Одеть его не по заслугам — чревато позором. Уже были такие истории, когда его с недостойных снимали. Слава богу, что это были не флотские, а щеголи из штатских. Кому-то из наемного гражданского персонала понравился полосатый прикид. И носили они их до тех пор, пока это не увидела "черная смерть". Охальников тогда не просто вытряхнули из одежки. Про отрихтованные морды незадачливых модников и говорить не стоит. Неделю десантура заставляла виновных чистить гальюны в своих отсеках, да не приспособами какими, а руками. Ветошью, порошком да пастами, чтоб блестело, как у кота яйца! Этого урока хватило всем, чтобы понять главное — на святое не замахивайся!
Все это так, но до "тельника" лейтенанту Исаеву ох как далеко! Не повезло ему. Ребята из его выпуска шли на крейсера и транспортники. Жизнь показала, что даже на транспортнике есть шанс, что "тельник" будет твоим. А как быть ему? Его распределили на "Алену". Конечно, формально он командир боевого корабля, а на деле обычный таксист: "Куда изволите?" И стоило ради этого стараться быть в числе лучших?
* * *Скорость у яхты была приличной и на вторые сутки она без приключений прибыла окрестности звездной системы Сикулы. До поры до времени шли без приключений, но под конец возникли проблемы особого свойства. Сперва пришла шифровка из посольства о том, что на Сикуле начался военный переворот. Вице-премьер Арнольд Баско, возглавил этот мятеж. Об этом докладывал третий секретарь посольства. Судя по его докладу, дела обстояли не очень весело. В настоящий момент, в правительственной резиденции идет бой между охраной правителя и мятежниками. Чуть позже последовал доклад командира корабля, лейтенанта Исаева: в межпланетном пространстве обнаружен отряд крейсеров второго ранга, принадлежащих флоту Сообщества.
— Лариса Викентьевна, они расположены как раз между точкой выхода в "трехмерку" и орбитальным финишем.
— Вы считаете, что их задача — не пустить меня на Сикулу?
Командир корабля лишь пожал плечами: Кто их знает этих пиндосов? Но Ларису такой ответ не устраивал. Ее присутствие на планете было сейчас крайне нужным, об этом она и заявила вслух.
— Нужно, значит будете там. Как у вас со здоровьем? Перегрузки держите?
— На здоровье еще не жаловалась, а насчет перегрузок… Не знаю в общем. Не испытывали меня. А в чем дело?
— Все дело в ступенчатом сбросе скорости. Сейчас, в шестимерном пространстве, наша скорость порядка десять в пятьдесят четвертой степени километров в секунду. Если сейчас мы выйдем в пятимерное пространство, скорость мгновенно упадет до десяти в восемнадцатой степени.
— Значит, в трехмерное пространство мы вылетим на скорости сто
