О, теперь и нос! Мой нос! До чего же трудно иметь дело с невеждами! Горн не поверил, что настоящий налоговик припрется за двумя тысячами. Точность мелких деталей не помогла мне, а подвела. Думаю, болван в маске не имел дел с настоящими мастерами доения из УНС: те-то как раз способны прийти и за двадцатью четырьмя копейками… Ладно, Горн, если ты не веришь в мелочи, будет тебе такой масштабище – закачаешься!
– Хорошо, я скажу! Скажу! – Мне даже не пришлось стараться, чтобы мои вопли звучали убедительно. – Открою тебе правду, но помни: за эту правду уже погибло четыреста сорок пять человек в двадцати странах мира. Хозяин этой квартиры был последним на Земле потомком Чингисхана. Слышал ты что-нибудь про сокровища Чингисхана? Тридцать кило белого золота, двадцать пять кило необработанных алмазов, сто семнадцать кило слоновой кос…
Ай! Ой! Ай! Скотина недоверчивая! Снова ухо! Как можно работать с людьми без проблесков воображения? Ну кому я распинаюсь о кладе Чингисхана? Этот неуч даже не знает, кто такой Чингисхан! Наверняка он не только книжек – он и комиксов о нем не читал!
В ухе стреляло, в боку кололо, затылок ныл, лицо саднило, нос вот-вот распухнет. Тяжкая доля – служить мальчиком для битья. Как же мне улизнуть от этой кодлы? Может, напугать их? Но чем? Концом света? Новыми санкциями Евросоюза? Крысами-людоедами? Другой кодлой? Думай, Кеша, думай быстрей! Чего они боятся, кроме гнева атамана? Мистики? Микробов? Мин? Ага! Мин, кажется, все боятся.
За пять следующих секунд я мысленно сложил убедительную байку о припрятанном в этом доме – еще со времен Наполеона – мощном пороховом фугасе. Однако новый виток вранья не понадобился.
Потому что в квартире возник нежданный гость.
Я сидел спиной ко входу и визитера не видел, но отчетливо слышал все, несмотря на шум в ухе. Сперва – знакомое звяканье петель. Затем – протяжный скрип открываемой двери, неторопливые шаги, покашливание. И наконец – тихий голос, почти шепот:
– Эй, вы чего тут делаете? А? Вы зачем человека связали?
Горн даже не обозлился, только отмахнулся:
– Котелок, убери этого придурка – но без шума!
Повинуясь команде, один из двух камуфляжников неторопливо, с эдакой игривой ленцой отлип от стены, картинно расправил плечи и пружинистым шагом двинулся мимо меня навстречу голосу.
Почти сразу же за моей спиной началась возня, сопровождаемая странным бульканьем: словно позади меня вдруг разверзлось море или озеро, в котором кто-то принялся тонуть – быстро и неудержимо. Через пару мгновений к бульканью добавились еще и шорох, похожий на шелест энергично сминаемых газет, и звонкие деревянные удары. С таким звуком шары в боулинге выбивают кегли.
– Барабан, чего ждешь, он же хиляк, мочи его! – заорал Горн, глядя мне за спину. – Давай же, пошел, пошел! Вырубай его!
Второй из оставшихся камуфляжников рыча рванулся мимо моего кресла вслед за Котелком – уже безо всякого позерства, всерьез, с явным намерением раздавить, расплющить, размазать по стенке… и с точно таким же, как и в первый раз, результатом: сначала глухое бульканье, потом громкий шорох и звуки боулинга.
Я ждал, что очередь теперь дойдет до Горна, и был вознагражден.
– Ты чего это? А-а-а! – Горн уставился куда-то вверх и весь как-то съежился. – Зачем это? Не надо! Я не хочу! НЕ ТРО…
Кто-то до поры невидимый перегнулся через спинку кресла над моей головой. Две длинные руки в матово блестящих черных рукавах безжалостно поймали за ворот орущего и давящегося криком Горна и легко, как надувную игрушку, подбросили его в воздух. На миг в комнате стало темнее: пролетевшее надо мной тело заслонило лампочку под потолком. Потом я услышал звук грузного шмяканья об пол и придушенный писк – как если бы из воздушного шарика разом выпустили весь воздух. Дальше – тишина.
Краем глаза я уловил отблеск лезвия, а затем веревки, которые удерживали меня в кресле, разом ослабли. Я поерзал, сумел развернуться и наконец-то рассмотрел бравого бойца целиком.
Это был очень высокий и очень костлявый старик с узким лицом и тонким носом, напоминающим ястребиный клюв. Длинные седые волосы собраны в пучок и перетянуты аптечной резинкой. Одет он был в черный долгополый кожаный плащ, глухо застегнутый у ворота и свободный книзу. Плюс синие джинсы и крепкие охотничьи башмаки.
Как же он в одиночку управился с этой троицей? Невероятно! На первый взгляд ему лет восемьдесят. А может, и все сто.
– Ты шевелиться можешь? – спросил у меня старик.
– Вполне могу, – ответил я, освобождаясь от пут и прислушиваясь к своим ощущениям. Болело во многих местах и по-разному, но, кажется, все мои раны совместимы с жизнью. Даже ухо. – Спасибо вам огромное. Но скажите, как вам удалось…
– Не болтай, а шевелись, – строго прервал меня старик. – Времени мало. Проверь карманы у этих трех, нет ли документов. По повадкам это не эфэсбэ и не гэрэу, но и на простых гопников тоже не похожи. Затем ты свяжешь всех троих, и учти: самый крупный очухается уже минут через двадцать. Если не найдешь бечевку, поищи на кухне клейкую ленту. Она тоже сгодится. Когда свяжешь, оттащи их в угол, чтоб не мешались. А я займусь своими делами. Ну все, ступай… Или нет, погоди: сначала приложи себе к носу что-нибудь холодное – тогда, глядишь, блямбы и не будет…
Холодильник на кухне, к счастью, оказался хоть и старым, но не антикварным, поэтому мародеров не заинтересовал. Открыв дверцу, я наковырял в морозилке немного снега, прижал к носу, подержал секунду-другую и поглядел в мутное зеркало над мойкой. В зеркале отразилось лицо человека, который только что пережил дорожную аварию средней тяжести. Кое-что посерьезнее обычного падения с велосипеда, однако ж все-таки не наезд парового катка.
«Держись, Кеша, – сказал я сам себе. – Ты, считай, отделался легким испугом. Тебя не сожрали, а только надкусили».
Веревок я не нашел, но моток скотча действительно обнаружился в нижнем ящике кухонного стола, рядом с древней мясорубкой и ершиком для чистки раковины. Вернувшись в комнату, я первым делом стянул маски с парней, лежащих в отключке, проверил их пульс, а затем и карманы. Все они были живы, дышали ровно, серьезных повреждений я не заметил. Пара кровоподтеков, пара глубоких царапин, один сломанный нос (у Горна) – и это все.
Морды их оказались самыми обычными – без особых примет, лет около двадцати. Прически тоже не баловали разнообразием: тут не было ни скиновских лысин с татуировками, ни панковских ирокезов, ни армейского ежика. Простая гражданская короткая стрижка без выкрутасов, рублей за двести. Я и сам так стригусь.
Никаких документов, удостоверяющих личности, у троицы не имелось – только мелкие купюры, жвачка, сигареты и мятные леденцы. Правда, у Горна в кармане нашелся круглый пластиковый жетон с золотыми буквами «БГ» на аверсе
