Взяв извозчика, я уже через полчаса был в отеле. Отец Валериан уже вернулся и степенно чаевничал, звонко хрумкая вприкуску колотым сахаром. После похода по святыням лицо у него прямо светилось довольством и благостью. Но встретил меня, по своему обыкновению, ворчанием.
– Небось опять за бабами волочился, Сашка?
– Да.
– Я так и знал, – сокрушенно покачал головой иеромонах. – Ох и хлебнет с тобой горюшка Уленька. А говорил я ей…
– Вот не пойму, святой отец, – я достал из шкафа бутылку и налил себе в стакан на два пальца коньяка. – Ты с рождения такой нудный или…
– Не нудный, а правильный, – отрезал иеромонах. – За тобой глаз да глаз нужен…
– Ладно, хватит, – оборвал я его. – Возможно, уже послезавтра мы отбудем в Новороссийск.
– Было бы хорошо, – мечтательно протянул отец Валериан. – Сил моих больше нет, так надоела чужбина. Здесь все чужое, а там… – священник благостно улыбнулся, – родное, свое.
– А ну как тебя там красные на первой же родной осинке вздернут?
– Не вздернут, – убежденно ответил иеромонах.
– Ну смотри, я предупреждал…
Так за пикировкой с отцом Валерианом вечер и закончился. А утром посыльный принес маленький надушенный конвертик с листочком розовой мелованной бумаги, на котором красивым округлым почерком было написано звание и фамилия человека, к которому мне надо было обратиться в порту, а также время и место отбытия судна. Ну что же, не знаю, кто ты на самом деле, Кетеван Орбелиани, но искренне выражаю свою благодарность. Может, еще увидимся.
После завтрака я сходил в консульство. Подполковник Мишин опять взялся поить меня чаем.
– Увы, Александр, ничем вам не смогу помочь, – Иван Евграфович подвинул ко мне блюдце с пахлавой. – Завтра утром от союзников есть корабль в Новороссийск, но на нем, увы, уже нет места. Когда будет следующий, пока неведомо.
– Спасибо, Иван Евграфович, я знаю об этом судне, именно на нем я завтра отплываю в Новороссийск, – признался я.
– Интересно девки пляшут, – подполковник склонил голову, внимательно посмотрев на меня поверх очков. – И как же вы это устроили, Александр?
– Случайно встретил знакомого по службе во Франции. И через него договорился, – убежденно соврал я.
Врать, конечно, нехорошо, ну не будешь же контрразведчику рассказывать о Кетеван.
– И кто же этот знакомый? – как бы невзначай поинтересовался подполковник.
Я подготовился к этому вопросу и назвал фамилию абсолютно реального человека, своего сослуживца по Марокканской дивизии.
– Капитан Александр де Круи. Он уже в отставке и здесь по частным делам. А договаривался он через какую-то женщину, увы, ее фамилии не знаю.
Соврал, но совсем немного. Пусть проверяет.
Мишин недовольно покривился и сказал:
– Ну что же, Саша, в добрый путь. Хотя я не вижу смысла в вашей поездке. В Новороссийске все еще очень нестабильная ситуация. Не исключаю, что после приезда вам уже придется эвакуироваться.
– Будем надеяться на лучшее, Иван Евграфович. Вот только…
– Что еще?
– Мне бы какой-нибудь документ. К примеру, предписание явиться в распоряжение к… да к кому угодно. Дабы не вызвать лишних вопросов.
Подполковник поставил на стол стакан, ненадолго задумался, после чего встал и достал из сейфа какой-то бланк.
– Хорошо, я отправлю вас в распоряжение… скажем, отдела контрразведки при штабе Верховного Главнокомандующего.
Признаюсь, на успех я даже не надеялся. Но Мишин поступил очень хитро: фактически передал меня из рук в руки своим коллегам для дальнейшей проверки. Не сомневаюсь, он уже сегодня радирует кому-надо, и если я не явлюсь с пакетом по месту предписания, сразу же попаду под подозрение. Ну да ладно. До моего попаданческого происхождения они никак не докопаются, а остальное скрывать нечего. Зато теперь практически легализован.
Поблагодарив Мишина и расставшись в его пользу с бутылкой выдержанного «Мартеля», я вернулся в отель, где безжалостно перлюстрировал свой багаж, сократив его до одного кофра и саквояжа. На-хрена мне в Новороссийске, спрашивается, костюмы, пальто и прочие плащи. Есть одна смена гражданки, на тот случай если придется скрываться от красных, этого и хватит.
Отец Валериан опять куда-то свалил и вернулся только к вечеру, причем полностью преобразившись.
– Это что такое? – я не поверил своим глазам. – Тебя что, святой отец, сана лишили?
Клочковатая козлиная бороденка превратилась в эспаньолку, вечно слипшиеся в сосульки патлы аккуратно подстрижены, не коротко, но прическа получилась по моде нынешнего времени, на носу очки в золотой оправе, хорошо сшитый черный в серую полоску костюм, надраенные до блеска штиблеты, кашемировое пальто, шляпа-федора – священник каким-то загадочным образом превратился во вполне себе такого франта.
– Да ну тебя, – отмахнулся иеромонах. – Все мое облачение при мне и осталось. И сана меня никто не лишал. А так будет в дороге удобней.
Я ему не поверил, но докапываться не стал. Понятно, что иеромонах очень непрост, но в чужие дела мне лезть не с руки. К тому же мой патронат над ним закончится, едва мы ступим на причал в России.
Остаток вечера и всю ночь я банально проспал. А рано утром мы выдвинулись в порт, где благополучно совершили посадку на миноносец. Я при полной форме, с шашкой и наганом, никаких препятствий сему французы чинить не стали. Мало того, офицеры преисполнились уважения при виде моих французских орденов и пытались споить всю дорогу.
Впрочем, не успели, уже через сутки с небольшим миноносец стал на рейд в новороссийском порту.
Приехали…
Помните, как была показана сцена эвакуации в фильме «Служили два товарища»? Вот примерно такого я и ожидал, но сильно ошибся. Да, некий элемент апокалипсиса добавляли громадные бронированные туши военных судов, с диким грохотом гасившие из главного калибра куда-то в горизонт, но никакой паники и прочих ужасов я не заметил.
Судов в порту очень много, ими забит практически весь рейд, как большими пароходами, так и посудинами размером поменьше, но никого, кроме раненых, на них не грузят. В порту четкий организованный порядок, военные присутствуют, но их достаточно мало.
Ну и ну… насколько я помню, эвакуацию из Новороссийска назвали «новороссийской катастрофой», настолько она была ужасно произведена. Тысячи брошенных на произвол судьбы солдат, не говоря уже о технике и снаряжении. Большевикам достались просто гигантские трофеи. А тут просто сердце радуется. Неужели такие разительные изменения только из-за того, что сюда прибыл Врангель?
– Ну что, отче, – я крепко обнял отца Валериана. – Пора расставаться.
– Эх. Сашка… – священник отер кулаком слезы со скулы и горячо зашептал мне на ухо: – Ты на рожон не лезь, дурашка. Не лезь, я сказал. Теперь тебе есть для кого жить, понял?
– Понял, отче. Если что, найди меня… – я хлопнул его по плечу и сошел по сходням на берег. За это время я уже привык к священнику, расставаться было непросто, но долгие прощания меня просто бесят.
Почти сразу же рядом появился патруль в черной дроздовской* форме.
Молодой
