А когда звук медленно угас, растворился в последних аккордах и стихающем шуме ветра, наступила тишина. Судьи сидели каменными изваяниями, да и зрителей я по-прежнему не видела и не ощущала. Никакой отдачи. Плохо. Значит, я все же не справилась. Оно и понятно: сбилась, пела однообразно, по всей видимости, не смогла правильно эмоциональные образы подобрать…
Чей-то полувздох-полувсхип, судорожное «ах», и в глубине зала словно что-то взорвалось. Я даже не сразу поняла, что это и есть те самые овации, которые мне обещала Оксана, очень уж они были громкими. Блондин вздрогнул и откинулся обратно на спинку, по-прежнему не сводя с меня глаз. Шатен, наоборот, не удержавшись, качнулся вперед и практически свалился с сиденья, поэтому, усаживаясь, смущенно улыбнулся. Молоденькая террианка, прижав одну руку к груди, второй стирала дорожки слез со щек. Лишь ведущая, наконец выдохнув, спокойно ждала. А я понемногу успокаивалась. Все же есть реакция. И, похоже, я даже чуток перестаралась. Вероятнее всего, именно с эмоциональной составляющей. Люди — не атрионы, на них звук иначе действует, не зря же мама только с папой на концерты ходила, а потом он ее взбудораженное состояние льером выравнивал.
— Спасибо, Флориана. Очень необычное выступление. — Говорить ведущей пришлось, так и не дождавшись полной тишины. — Насколько я вижу, мнение жюри… — она обвела глазами кивнувших коллег, — единогласное. Вы проходите в следующий тур.
Со смешанным чувством радости, непривычной опустошенности и неясного неудовлетворения я вышла в холл.
— Рианна! Это было сногсшибательно! Я знала, что ты лучшая! И второй отбор пройдешь, не сомневайся! Только спеть надо что-то другое — так в условиях написано.
— Мы подумаем. — Я обняла бросившуюся ко мне девчушку, благодаря ее за эмоции. — Когда надо будет выступать?
— Через три дня, когда закончится первичный отсев, — неожиданно вместо кузины ответила мне одна из сотрудниц центра, занятых организацией конкурса, которая к нам подошла. Протянула маленькую карточку: — Вот ваш пропуск. Там дата и время.
— Спасибо.
— Вам спасибо, — неожиданно продолжила девушка. В ее голосе отчетливо слышалось волнение. — Ваше пение — это нечто. Я словно в другой мир попала. Вернулась обратно и даже не сразу поняла, где нахожусь. Очень хочу, чтобы вы победили.
Она влажно блеснула глазами и торопливо отошла, словно сама испугалась своей реакции. Мы с Оксаной тоже поспешили домой. Как бы ни старались организаторы конкурса придерживаться составленного графика, а время выхода на сцену участников немного сбилось, и мое выступление началось намного позже запланированного. Так что мы катастрофически опаздывали, и я переживала — вряд ли Анна поверит, что можно столько времени в магазине провести. Даже если после покупок снова пойти гулять. И вернуться… Ой!
— Мы же не переоделись! — Я затормозила, спохватившись уже почти у самого дома.
— А зачем? — удивилась кузина, продолжая спокойно шагать по песчаной дорожке. — Нам все равно родителям рассказать придется. У меня учебные дни будут, а тебе где-то репетировать нужно… Мама! Мы дома! Смотри, какая красота!
Открыв дверь, она стремглав бросилась в холл, где очень даже сердитая Анна стояла, уперев руки в бока. Впрочем, вскоре уже сидела, довольно глядя, как Оксана кружится по комнате, демонстрируя обновку. С удивлением смотрела на меня, слушая эмоциональный рассказ дочки. Округляла глаза и надувала щеки, когда та, используя все доступные ребенку способы, уговаривала помочь.
И ведь сдалась в итоге! Даже с местом для репетиций помогла определиться, предложив использовать для этого… кафе.
— Мне кажется, это самый удачный вариант. Помещение большое, акустика в нем хорошая, а мои посетители будут только рады живому звуку, даже если он… не знаю, как это у вас называется. Распевный?
Я тоже не нашла правильного слова. Однако от предложения отказываться не стала, раз Анна уверена, что я не только никому не помешаю, но еще и пользу принесу.
— Вот видишь, — уверенно говорила Оксана, забираясь в кровать, после того как мы, дождавшись Федора Антоновича и поужинав, разошлись по комнатам, — мама все поняла. Она вообще добрая, а строгой пытается казаться, потому что ей очень сложно. Мама всех любит. И папу, и бабушку, и дедушку, и свою сестру, и меня. И ей хочется, чтобы мы все дружно жили. А так не получается. Дедушка хотел, чтобы мама на Земле с ним жила, но бабушка не позволила. И когда мама с папой встретились, дедушка был против свадьбы, а бабушка наоборот. Хотя папа дедушку уважает, а ее не очень любит. Говорит, что она маме не дала стать самостоятельной личностью и задавила своим авторитетом. А тетя Маргарита, когда кого-то из нас видит, делает вид, что даже не знакома. Хотя мама утверждает, что до моего рождения она вела себя совсем иначе. Так, тсс…
Прислушавшись к тонкому вибрирующему звуку, кузина вытащила из-под подушки самый обычный небольшой шарик-мячик для игр и прижала палец к губам.
— …прошла. Я даже ушам не поверила, пока приглашение не увидела, — разорвал тишину спальни негромкий, но уверенный голос Анны.
— Ясно, — коротко ответил хрипловатый баритон Федора Антоновича.
— Теперь она в кафе будет репетировать…
Сказано это было вкрадчиво, с намеком на обстоятельное обсуждение. Однако отреагировал мужчина лаконично:
— Хорошо.
— «Хорошо», и все? — взвилась тетя. — Федя, ты вообще делать что-то хоть собираешься? Она же моя племянница!
— Уверена?
— Ну, знаешь ли! — Скепсис в голосе мужа Анну возмутил. — Моим ощущениям не веришь, так хоть дочке поверь! Ты посмотри, как Оксана к Рианне тянется. А она чужих к себе так близко не подпускает!
— Анюта.
Строгое, почти безэмоциональное предупреждение, и в интонациях тети вновь лишь заискивающие нотки:
— Я надеялась, ты возьмешь на себя опеку над девочкой. Я же не могу этого сделать. А без опекуна ей не получить документов. А без документов…
— Я еще думаю.
Сказал как отрезал. Даже договорить ей не дал.
Анна больше ничего не произнесла, хотя тихий
