Нездоровое любопытство жгло изнутри и мешало уснуть. Подушка была неудобной, кровать — слишком жесткой. То я замерзала, то мне становилось жарко — автоматика комнаты никак не могла подстроиться под мои ощущения. В голове перемешивались воспоминания…
Сильные руки, заботливо меня обнимающие…
Приятно. Томительно.
Сдержанность мужчины, которую так хочется разрушить…
Как заставить его раскрыться?
Признание… «Голоса почти не воспринимал. Будто в другой мир провалился…»
Что-то еще было.
«…словно в другой мир попала. Вернулась обратно и даже не сразу поняла, где нахожусь…» — влажный блеск глаз взволнованной террианки, вручившей мне приглашение на второй тур.
Удивительное совпадение.
«Пустыня… Огромные, похожие на корабли живые существа, утопающие в рыхлом песке… Бушующий, практически черный океан…»
Дмитрий описывал Атрион, вне всяких сомнений. Эх, жаль, я не спросила, что именно увидела девушка. Можно было бы сравнить. И точно узнать, что за видения в головах людей стимулирует мое пение.
В том, что это именно так, я больше не сомневалась. И не только из-за слов опекуна. Вклад Сарсона Ярговича был ничуть не меньше. Правда, от версии о схожести видений пришлось отказаться. Разные люди видят разное, ибо желания и потребности у них различаются. Точка.
Почему я так решила? Да потому, что режиссер прямым текстом об этом заявил, когда я к нему явилась на следующий день, следуя пришедшему на мой вильют расписанию.
— Я был прав, когда заподозрил, что ваше пение сопровождается необычным эффектом. Вы не просто поете, Флориана, вы бьете по воображению в прямом смысле этого слова!
Расхаживающая передо мной по светлому паркету, размахивающая руками, затянутая в белый обтягивающий тонкий свитерок с высоким воротом и не менее узкие бежевые брюки, угловатая фигура Сарсона Ярговича смотрелась еще более нескладной. Даже черты лица казались еще острее из-за возбуждения, которое владело землянином.
— Я думал, это у меня одного такие странные галлюцинации возникают, думал с ума схожу потихоньку. Но нет! У других они тоже появляются. Различные. Основанные на тех мыслях, что в данный момент владеют сознанием.
Ах, так вот почему в предыдущие дни он просил меня спеть что-то коротенькое на свой вкус! И каждый раз моими слушателями были разные сотрудники репетиционного комплекса, с которыми режиссер потом уединялся для беседы.
— С научной точки зрения я это объяснить не в состоянии, я не специалист, но могу предположить некоторую стимуляцию участков мозга, отвечающих за образное мышление. Причем воздействует не сам звук, а что-то иное, неведомое, потому что прослушивание записи такого эффекта не дает.
Я лишь плечами пожала. Если уж он объяснить не может, то я тем более. Я ведь сама об этом побочном эффекте до откровений Дмитрия даже не догадывалась.
— Ваш опекун сказал, что вы на другой планете жили. Весьма вероятно, что непривычные условия на вас как-то необычно повлияли. Ваш организм отреагировал вот таким странным образом, и… Вуаля! Прорыв в вокале! Это поразительно!
Сбросив ту энергию, которая не давала ему покоя и заставляла бегать по залу, Сарсон Яргович плюхнулся на низенький диванчик, сев вполоборота ко мне. Подался ближе, и нога, закинутая на ногу, смешно дернулась вверх, потому что сиденье было низким, а его голени — намного длинней. Но режиссеру было не до анализа своего облика, он вдохновенно описывал перспективы:
— Ваши выступления, когда мы поймем суть механизма, а вы научитесь его контролировать и дозировать, соберут аншлаг! Флориана, вы же сейчас этим чудным эффектом пользуетесь ничуть не лучше, чем голосом. Это как самую изумительную музыку включить на полную громкость. Вы просто оглушаете своих слушателей. Сбиваете их с ног! Топите в пучине образов и видений. Они даже не понимают, что в этот момент вы еще и поете. Они вас не слышат. А нужно… — Он заговорил тише, словно хотел на собственном примере показать то, о чем говорит. — Нужно мягко, нежно, едва касаясь, пробуждать сокровенное. Заставлять зрителя вслушиваться в ваш голос, искать в нем отголоски мечты, томиться в предвкушении, балансировать на грани между явью и фантазиями. И лишь в финальном крещендо вы можете позволить ему насладиться кратким мигом столь страстно желаемого удовольствия. Вот тогда и только тогда и ваш голос, и ваш дар заиграют теми красками, на которые способны.
Гм… Как-то я об этом не задумывалась. Никто из моих учителей-атрионов даже не намекал на необходимость гасить эмоциональное воздействие, скорее наоборот. Мы и во время репетиций, и на выступлениях всегда отражали эмоции и выравнивали их фон в полную силу. Потому как в этом и заключается суть нашей работы и смысл существования экзотов в доме. А тут на тебе — снижать. Вопрос: как?
— Я попробую, — осторожно пообещала.
— Не «попробую», а «научусь»! Справишься обязательно, — тоном абсолютной убежденности заявил режиссер и пояснил: — Верить в себя, Флориана, для артиста так же важно, как иметь хорошие данные. Без этого не будет отличного результата.
А вот это мне как раз знакомо. Поучение Иты-Ял практически дословно. Да и в глобальности моего воздействия Сарсон Яргович прав, недаром Дмитрий меня вчера остановил и не позволил петь. Его фраза о страхе перед желаниями — тому подтверждение. Кому же понравится, если видения захлестывают с головой? Наверняка страшно не вернуться обратно и потерять связь с реальностью.
Значит, будем над этим работать. Искать способы убрать воздействие вообще. Анализировать, в какой момент оно возрастает до максимума. Сопоставлять с силой звука и тембром. Увязывать с моим собственным эмоциональным состоянием.
Путь проб и ошибок. Он, конечно, долог, но нет у меня иных возможностей. А так хочется оправдать ожидания, уложиться в срок, обрести нужные навыки и… спеть для Дмитрия. Управляемо, чтобы он перестал опасаться и доверился мне. Я ведь вижу, как сильно его что-то беспокоит. Каждое утро, заходя в маленькую столовую, ловлю взгляд, встречающий меня легкой тревогой. Каждый вечер во время ужина сталкиваюсь с задумчивой рассеянностью, владеющей мужчиной. Каждую ночь, уходя в спальню, замечаю напряжение, с которым он
