– Им удалось выбраться? – Наглотавшись дыма и древесной пыли, я закашлялась. – Тем, кто был в доме?
Внизу стояла тишина. Запасной выход должен был сработать. Дети должны были спастись.
А вот те, кто оставался снаружи…
Выстрелы смолкли, но крики – нет.
– Помогите! Помогите мне!
– Наружу! Бегите!
В следующий миг я заледенела от ужаса. Если бы нападавшие хотели убить детей, они бы это уже сделали.
– Они не планируют убивать детей, – прошептала я. – Они хотят их забрать.
Джейкоб прополз к нам через изломанную мебель, таща за собой винтовку. Прижавшись к выбитой оконной раме, он уставился в прицел. Из рассеченной переносицы по его лицу струилась кровь.
Я приникла к окну с другой стороны, крепко сжимая в руке пистолет.
– Сможешь выстрелить точно? – прошептала я и вытянула шею, стараясь оценить обстановку.
Он не мог, потому что попал бы в детей, которых стаскивали с деревьев. Дети пинались, царапались, вопили.
– Почему они не применят свою силу? – прошептала я.
Дети понимали, что это враги, и пытались сбежать, хотя на них были наставлены пистолеты. Но что-то не давало им использовать свои способности. Что-то невидимое для нас.
Нападавшие, одетые во всe черное, выглядели пугающе. Они раскрасили лица, чтобы сливаться с лесной зеленью, а еще на них были внушительные бронежилеты, как если бы предстоял настоящий бой.
Совсем как те, кто схватил нас в Пенсильвании.
Сердце сжалось от ужаса. Это место… для Лиама и Руби оно являлось воплощением мечты, а я превратила его в кошмар. Зло настигло меня и здесь, но страдали невинные дети.
Я сняла пистолет с предохранителя и проверила, сколько у меня патронов. Последний раз я ощущала холодную, горькую тяжесть оружия в своих руках, еще когда сама была ребенком, когда Вайда учила меня тому, чему не хотели учить другие. Потом я поклялась никогда никому не причинять вреда. Мне больше никогда не понадобится это умение – стрелять. Не в том мире, который мы строили.
Нам не придется бояться незнакомцев и того, что они могут сделать с нами.
Нам не придется защищаться и доказывать свое право на это.
И всякий раз, выходя из дома, мы не почувствуем холодное дыхание смерти у своего затылка.
Мои пальцы стиснули пистолет. Вы не заберете этих детей.
– Куда ты? – прошептала Джен, когда я подошла к двери. – Зу! Это же глупо!
Не обращая внимания на протесты остальных, я вышла из комнаты.
Можно подумать, что этого как раз и ждали снаружи, и все мои действия были просчитаны.
Я успела сделать всего-навсего шаг, как включился белый шум.
Я смогла удержаться на ногах, но только я.
Звук вырывался из динамиков, расставленных снаружи, накрывая Убежище как пыльная буря. Он гудел, то и дело срываясь на визг. Но… и только. Оглушительный, мощный, но вовсе не обжигающий.
Не для меня.
Джен застонала и свернулась клубком, пытаясь зажать уши. На другом конце комнаты Анна безуспешно пыталась подняться, шатаясь, будто ее накачали наркотиками. Джейкоб крутил головой, его лицо покраснело и покрылось испариной от упорных попыток сопротивляться белому шуму.
– Б-беги! – смог выдавить он.
И я побежала.
«Взрыв в университете», – думала я, с грохотом сбегая вниз по ступеням. Я стояла так близко к колонкам, когда они взлетели на воздух… Я же тогда почти оглохла. Потом слух восстановился, но что если те частоты белого шума, которые раздирают наш мозг, на меня больше не действуют?
Осталось всего несколько ступенек, и я заставила себя пойти медленнее. Коридор был завален обрывками бумаги, битым стеклом, а рисунки, которые чудом уцелели на стенах, покосились или были перевернуты.
Глубоко вздохнув, я представила, как бы действовала сейчас Вайда, и подняла пистолет.
У двери скрипнули половицы, и я резко развернулась к источнику звука. В проеме стоял человек с ног до головы в черном, и его винтовка была нацелена мне в голову.
Но вместо того чтобы выстрелить, я выбросила вперед левую руку. У наемника был передатчик, и этого оказалось достаточно. Я перехватила контроль над слабым электрическим потоком и усиливала его, пока прибор не взорвался у его лица, как петарда. Другие электронные приборы – фонарик на поясе, прицел на винтовке, электрошокер – затрещали и завибрировали, когда я вытянула из них бело-синий заряд. Их пластиковые чехлы разлетелись с громким щелчком, похожим на звук ломающихся костей.
– Чeрт!
Мужчина с криком рухнул на землю, пытаясь сорвать с себя пояс и сбить пламя. Я смотрела на него, решая, добить ли его, наказать ли за то, что он явился в это безопасное место. Шаг вперед, затем еще один. Моя рука не дрожала.
За окнами промелькнули еще две тени. Солдаты бежали к раненому – я видела это через мозаику пулевых отверстий во входной двери. «Бежать!» – вспыхнуло в моей голове.
Я пронеслась по коридору через гостиную и оказалась на кухне. Дверь, которая вела из прачечной наружу, не была взломана, но я не собиралась рисковать. Прижимаясь спиной к стене, я отогнула краешек короткой занавески. Сбоку что-то блеснуло – доска, на которой был написан график дежурств. Я сдернула ее со стены и наклонила так, чтобы в ее блестящей раме отразилось пространство за дверью.
Никого. Пригнувшись, я выбралась наружу прямо в туман, который стелился по земле, надвигаясь от озера. Пахло сырой землей и пороховым дымом. Белый шум по-прежнему оглушительно ревел, заглушая другие звуки. Я пробиралась все дальше в лес, пытаясь отследить биение динамиков.
Я видела, как фигуры в черном вытаскивали безвольные тела детей из домиков на деревьях и одного за другим, жуткой цепочкой, тащили к озеру. Мне так хотелось выстрелить – палец уже лег на спусковой крючок…
Я не могла. Я убила бы одного и выдала себя. Я до крови прикусила губу. Нет, я должна уничтожить белый шум, вернуть детям их силу. Тогда мы
