Признаюсь, я уже не знала, чего можно ожидать от так уповавшей на этот треклятый союз родительницы.
Укрывшись в увитой лозой беседке в глубине парка, наконец дала волю чувствам, то есть попросту разревелась. Отчаянно, навзрыд. Никогда мне не было так обидно и горько. Даже в роковой день инициации так не мучилась. Сейчас же ощущение безысходности разрывало душу.
Тогда, восемь лет назад, Моран стал тем, кто утешил, помог справиться с болью и разочарованием. Кто бы мог подумать, что пройдет время и он станет причиной моих слез.
Вот такой, зареванной и жалкой, меня и нашел Касьен. Приблизился бесшумно, мягко ступая по насыпной дорожке, окаймленной фигурно подстриженными кустарниками. Тепло улыбнувшись, спросил, может ли составить мне компанию.
— Вас не было на завтраке.
Я шмыгнула носом. Разве уже полдень? А такое ощущение, что страдаю от силы час.
— Вас прислал его светлость? — с благодарностью приняла протянутый платок с вышитыми по углам золотыми вензелями.
— Я сегодня еще не видел брата, он отказался выходить к столу.
Видать, решил не обременять себя церемонией прощания. Что ж, так даже лучше. Надеюсь, больше никогда не увижу напыщенную физиономию стража!
— Вы сказали — брата?
— Молочного, — мягко пояснил Касьен. — Моя мать была кормилицей Морана. А когда во мне открылась сила, покойный маркиз де Шалон объявил меня своим названым сыном. У него было доброе сердце. — В глазах молодого человека отразилась грусть.
До сих пор считала, что шевалье де Лален гостит в Валь-де-Манне, а оказывается, он родственник его светлости, пусть и не кровный.
Увы, Касьену не повезло с братом. Зато крупно подфартило с приемным отцом. Жаль, что во мне сила так и не обнаружилась и мои же собственные родители относятся ко мне хуже, чем к какой-то бродяжке.
— Александрин, вы так подавлены. Мне больно видеть вас такой. Что-нибудь случилось? — с искренним участием поинтересовался Касьен.
— Случился. Его светлость, — горько усмехнулась я и отшутилась вяло: — Можете порадоваться, Касьен, пришел конец вашим мучениям. Сегодня я и моя семья покинем Валь-де-Манн. Больше вы не увидите близняшек.
— Очень жаль, — спустя несколько мгновений тишины, нарушаемой лишь тоскливым шелестом деревьев, проронил шевалье, не замедлив уточнить: — Я имею в виду, жаль, что уезжаете вы, Александрин. Признаюсь, сначала я отнесся к выбору Морана скептически. Но, познакомившись с вами поближе, обрадовался. Думал, что маркиз наконец обретет счастье.
— А разве он не был счастлив с Серен? — подняла на мага заплаканные глаза. — Говорят, их любви завидовало все королевство.
Де Лален чуть заметно усмехнулся.
— Да, Моран обожал жену. Боготворил. А вот любил ли… У них были… хм, довольно своеобразные отношения. Но лучше не будем об этом, — поспешил закрыть эту тему Касьен. — Брат не любит, когда кто-нибудь обсуждает его личную жизнь.
Я согласно кивнула, испытывая искреннюю симпатию и уважение к молодому шевалье. Окажись на его месте близняшки, с радостью выложили бы всю мою подноготную, да и от себя еще чего-нибудь наверняка прибавили.
Оставалось только позавидовать Морану.
— Отчего она умерла? — Слова сорвались с губ прежде, чем успела их понять. Этот вопрос вот уже несколько дней не давал мне покоя. С того самого момента, когда нашла в тайнике Серен записку с угрозами от некоего А. Г.
— Нападение демона, — мрачно проронил Касьен. — Серен была могущественной чародейкой, но тварь оказалась сильнее… Я боялся, что Моран так больше и не оправится от потери. А потом появились вы, полная ей противоположность. — Заметив грустную улыбку, мелькнувшую на моих губах, маг поспешил заметить: — Противоположность в хорошем смысле. Серен… Она была потрясающей женщиной, но отвратительной женой. За шесть лет брака не подарила маркизу ни одного наследника.
— Может, они считали, что еще рано обзаводиться потомством, хотели немного пожить для себя, — поделилась я предположением и невольно разозлилась на саму себя, в который раз почувствовав укол ревности.
— Так считала ее светлость, — хмыкнул мой собеседник. — Думаю, и мать из Серен вышла бы никудышная. Точно как и заботливая, любящая жена.
— Тем не менее господин маркиз души в ней не чаял, — грустно заметила я.
— Иногда мне кажется, что она отравила его сердце и его разум каким-то ядом, — задумчиво прошептал Касьен. Спохватившись, что снова сболтнул лишнего, сменил тему. Правда, неудачно: принялся уговаривать меня не спешить с отъездом, а сначала остыть и уже на холодную голову все хорошенько обдумать.
Смиренно выслушав доводы преданного брата в защиту подлеца-стража, поспешила проститься с шевалье, дабы избежать продолжения неприятного для меня разговора.
Пожелав себе удачи, отправилась к отцу, надеясь, что хотя бы он сможет меня понять. Поддержит, защитит от нападок маменьки. Но та, как назло, оказалась проворнее, первой помчалась жаловаться на неблагодарную дочь. Невольно я стала свидетельницей их супружеского общения. Мама в красках живописала, какая я мерзавка и беспринципная негодяйка. Папа вроде как пытался ее урезонить, но как-то уж очень вяло. Лишь изредка в гневную тираду родительницы вплетались робкие возражения отца.
— Никуда она отсюда не уедет! И точка! — гневно припечатала баронесса, не преминув добавить: — А если Александрин все же хватит наглости разорвать помолвку, пусть убирается на все четыре стороны. Но только не в Луази! Я не желаю ее там видеть!
Мне так и не хватило духу переступить порог комнаты, в которой решали судьбу дочери мои вроде как любящие родители. Прижавшись к стене, зажмурилась на миг, тщетно пытаясь прогнать вновь набежавшие слезы.
Что ж, раз на все четыре стороны… Значит, на все четыре стороны!
ГЛАВА 12
Моран был зол. На себя, на взбалмошную
