Ночью мне не спалось. Тревожные мысли роились в голове, словно пчелы в тесном улье, и сердце сжималось от противоречивых чувств. Никогда прежде мне не доводилось испытывать такого унижения! До сих пор чувствовала на себе липкие взгляды гостей, отчего так и хотелось нырнуть в бассейн с головой и находиться под толщей воды, пока не померкнет последнее горькое воспоминание.
Мало того что эта мерзавка выставила стража чуть ли не насильником и совратителем невинных дев, так еще и сорвала праздник моих сестер! На близняшек было жалко смотреть. С этим вечером у них было связано столько надежд, столько мечтаний, но после эпатажного появления демоновой парочки ни о каком веселье уже не могло быть и речи.
Под разными предлогами гости стали раскланиваться и прощаться, и меньше чем через час дом опустел. В какой-то момент я потеряла из поля зрения Морана. Муж исчез, а я до поздней ночи успокаивала как могла своих безутешных сестер и баронессу, тоже раздавленную этим ужасным происшествием.
— Как он мог? Ну как он мог?! — причитала мама, нервно меряя шагами спальню. — Такой позор! Этот противный герцог заявил, что его жена была околдована. О-кол-до-ва-на! Как можно туманить разум юной, неискушенной девушке? Лишить ее невинности! Немыслимо!
Такая сама кому хочешь мозги запудрит. Чем, в общем-то, Опаль с превеликим удовольствием и занималась. Приходилось признать, в интригах ей не было равных.
— Он и Ксандру пытался до свадьбы соблазнить, — шмыгнув носом, совсем не вовремя решила посплетничать Соланж.
А Лоиз с готовностью подхватила:
— Точно, точно! Тайком поил ее какой-то приворотной дрянью. Фи!
Я зажмурилась. Почему-то подумалось о лавине, низвергающейся с вершины горы. Вот так и сплетни будут множиться, обрастая выдуманными подробностями, и ядовитым плющом расползаться по городу. Не удивлюсь, если к концу недели Моран превратится в Синюю Бороду, а я стану соучастницей всех его богопротивных деяний. Или буду причислена к сонму несчастных жертв негодяя.
Ни один из вариантов меня не устраивал. Не хочу, чтобы мое имя полоскали как какую-то грязную тряпку.
Маман закатила глаза и театральным жестом приложила ко лбу руку.
— Единая! А я-то так радовалась за свою кровиночку! Так радовалась…
Кажется, я только что снова перешла в разряд любимых дочерей. Надолго ли, зависело от дальнейшего развития событий.
— Бедная моя девочка! — сокрушалась баронесса. Даже присела со мною рядом и нежно обняла за плечи. — Всю жизнь теперь придется с ним мучиться.
«После двадцати четырех лет, проведенных с вами, дорогая мама, мне уже ничего не страшно», — чуть не сорвалось с языка. Благо вовремя его прикусила.
— Я слышала, что маркиз был с этой Опаль и после помолвки с Ксандрой, — не унималась Лоиз.
Что я говорила про сплетни? И ведь откуда-то выудили. Наверняка эту паутину из вранья и лишь малой толики правды Опаль начала плести задолго до сегодняшнего вечера. Постепенно распускала слухи, а я, сидя в четырех стенах, ни сном ни духом не ведала о планах злодейки.
Уф! Зря тогда толкнула ее в пруд. Лучше бы хорошенько приложила головой о мост да там бы и оставила догорать.
— Ксандра, а ты завтра пойдешь смотреть на дуэль? — допив успокаивающий настой, печально спросила Соланж.
— Только этого не хватало! — возмутилась маменька, будто сестра сказала нечто крамольное. — Он и так навлек позор на наше почтенное семейство. Между прочим, в нашем роду никогда не было прелюбодеев, и если кто и должен завтра принять весь удар на себя, так только его светлость. А Ксандра останется дома!
О словах «и в горе, и в радости» ее милость, похоже, благополучно позабыла.
— Думаете, он выживет? — тяжело вздохнула Лоиз.
— Умираю от усталости. Лучше пойду к себе, — поспешно поднялась я, желая прекратить неприятный разговор.
Пожелав сестрам и матери спокойной ночи, отправилась в противоположное крыло дома. Переоделась сама — не хотелось видеть даже служанку — и, устроившись в кресле возле окна, долго смотрела на рассыпанные по темному куполу звезды. Луна в дымчатом ореоле освещала сад холодным блеклым светом. Пока что она царила над городом. Но пройдет всего несколько часов, и небо станет бледнеть, горизонт окрасится алым… А может, и не только горизонт.
Уже и не сосчитать, сколько раз за эти недели успела разозлиться на Морана. Меня раздражала его деспотичность и то, что я многого не понимала в наших отношениях. Однако даже в самые горькие минуты обиды я не желала ему страданий и уж тем более смерти. Даже в мыслях не могла допустить, что так внезапно овдовею.
Если по вине Опаль с ним завтра что-нибудь случится… Пальцы сами собой сжались в кулаки. Если завтра мой муж погибнет, ее треклятая светлость тоже долго не проживет. Понадобится — обращусь к самой мерзкой, богопротивной магии, но ее со свету сживу!
Как она пыталась сжить меня. А теперь пытается добраться и до Морана.
Тишину спальни нарушили тихие шаги.
— Думал, застану тебя спящей. — Отец грустно улыбнулся. Приблизившись, мягко коснулся моих волос. Уже и забыла, когда он в последний раз гладил меня по голове, такое ощущение, что в прошлой жизни.
— Я была у близняшек. Только вернулась.
Поднялась, уступая барону место. Но он не шелохнулся, остался стоять, с тревогой вглядываясь в мое лицо.
— С тобой что-то происходит. Вот только я никак не могу понять, что именно. — В карих глазах родителя, в сумраке казавшихся почти черными, отразилось беспокойство.
Я и сама уже давно поняла, что ничего не понимаю. И, боюсь, если сейчас поделюсь с ним своими страхами, папа мне вряд ли поможет. Только еще больше его растревожу.
Фернан ле Фиенн был посредственным колдуном, впрочем, как и все в нашем семействе. За исключением меня, конечно же, потому как я колдуньей и вовсе не являлась.
До недавнего времени.
Помню, когда дедушка был жив, все жаловался, что сын увиливал от уроков и был выгнан из коллежа за неподобающее поведение.
Это маг-то земли! Было сложно представить, что папа мог вести себя плохо, даже будучи подростком. А после коллежа родителю уже стало не до упражнений в магии. Он
