Фонтан рассыпал солнечные брызги, шум воды умиротворял, а мраморная красавица, устроившаяся в самом его сердце на скамейке, кокетливо прикрывалась зонтиком. После угрозы и нам захотелось расслабиться, и мы немного почитали книжки. Которые, кстати, тоже оказались с секретом: стоило повернуть небольшой камушек в обложке, как зверушки на картинках ожили и начали бродить со страницы на страницу. Девочка с микрофоном тоже ожила и запела — удивительно красивый детский голос затрагивал самые потаенные струны души.
Я даже не сразу поняла, что поет Кристин: стоило мне повернуться к ней, как она замолчала, а льющаяся со страниц мелодия и тоненький голосок стали гораздо тише.
— Ты потрясающе поешь, — выдохнула я. — Кристин, твой отец об этом знает?
— Это тоже не ваше дело, — огрызнулась Капитан Вредина, она же Злючка, и привычно сложила руки на груди.
Понимая, что настаивать не стоит, я примирительно улыбнулась.
Судя по тому, как урчал мой желудок, девочки тоже должны были проголодаться. Сейчас отведу их в дом и выясню, когда у них обед.
— Как считаете, нам пора покормить команду?
— Пора, — буркнула Кристин.
После чего мы оставили рубку и вернулись домой. Вышагивая по коридорам, гордо задрав голову, Кристин что-то шепотом рассказывала сестре, а я снова шла чуть позади. Шла и улыбалась до той минуты, пока мы не оказались в холле. В этот миг я вдруг отчетливо поняла, что даже думать забыла про дом, искренне наслаждаясь обществом близняшек и игрой с ними.
Осознать эту мысль мне не позволили: по холлу прокатилась мелодия звонка, и, чудом не влетев в меня, откуда-то выскочил уже вполне здоровый Жужжен. О том, что в нашем мире за такие технологии отдали бы все доходы от медицины и фармацевтики, вместе взятые, я тоже особо подумать не успела. Потому что дворецкий распахнул дверь, что-то там недовольно пробормотал, а потом повернулся ко мне с самым зловещим видом. В руках у него была какая-то коробочка и огромный букет.
— Луреозы!
— Какие красивые! — в унисон восхитились близняшки, глядя на ярко-красные цветы, которые венчала голова мажордома.
Ну, она, конечно, их не венчала, а просто торчала из букета. Тьфу ты! Луреозы в хрустящей обертке закрывали Этиля от пояса по самый подбородок, отчего казалось, что у него отсутствует половина туловища, а голова растет из цветов. Но, кажется, меня куда-то не туда понесло. А все из-за Жужжена, по милости которого я растерялась, когда он вдруг ни с того ни с сего протянул мне букет с кислой миной и со словами:
— Это вам, мирэль Тонэ.
Кислая мина, к счастью, к цветам не прилагалась, осталась при дворецком. Зато в комплекте с луреозами, очень похожими на земные розы, если не считать роя блестящих песчинок, безмятежно паривших над бархатными лепестками, шла элегантная черная коробочка. Тоже бархатная и, к слову, весьма тяжелая.
— О-о-о, у мирэль Тонэ есть ухажер! Ухажер! Как принц у Русалочки! — восторженно воскликнула одна из близняшек.
Я не успела понять, которая, потому что в тот момент сзади раздалось сухое и требовательное:
— Что здесь происходит? Этиль?
От неожиданности я чуть не выронила презент. Обернулась к его бриллиантовости, прежде краем глаза успев заметить, как недовольно скривилась физиономия дворецкого.
— А я этого и боялся. Теперь поклонники мирэль Тонэ будут осаждать ваш дом, мируар Демаре. Как будто нам мало журналистов, — закончил он ворчливо.
— От кого? — все в той же невозмутимо-властной манере потребовал объяснений Демаре, и я почувствовала себя преступницей на допросе в полицейском участке.
Прежде чем успела хоть что-то ответить, Алмазный король в два шага преодолел разделявшее нас расстояние и бесцеремонно выхватил торчащий из «миллиона алых роз» сложенный вдвое белоснежный листок.
Стоило Демаре оказаться рядом, как меня окутало ароматом дорогого одеколона с сигарной горчинкой. За то время, что мы не виделись, его величество успел не только побриться и покурить, но и переодеться в элегантный твидовый костюм-тройку, а также вооружиться кожаным портфелем с массивной застежкой, инкрустированной, понятное дело, магическим камнем. Голову короля украшала шляпа с узкими полями, гангстерская такая, а лицо (совершенно не украшала) мрачная гримаса.
Я вытянула шею и прочла вместе с похитителем личных записок:
Той, что лишила меня покоя и пленила мое сердце. Достойной всех луреоз и драгоценностей этого мира. Самой прекрасной драгоценности Эоны!
Подписи не было или, на крайний случай, какого-нибудь там вензелька, который бы намекнул, кто же этот таинственный воздыхатель. Пальцы Демаре дрогнули, и мне показалось, что вот сейчас он скомкает листок и брезгливо швырнет его на пол к своим до блеска начищенным туфлям. Но вместо этого он протянул мне бумажку и, переключившись на коробочку, распорядился:
— Откройте.
А вот это уже перебор, мируар, вы так не считаете?
— Мне кажется, или подарок предназначался не вам?
— Мне, вам — не важно. Я должен знать обо всем, что появляется в моем доме. Как и о том, кто и как сумел выяснить, что теперь вы живете со мной. Откройте, мирэль Тонэ. — В голос добавили стали.
Близняшки, затаив дыхание, следили за развитием событий.
Я нехотя повиновалась, раскрыла бархатный футляр и чуть не подавилась воздухом, когда попыталась проглотить уже готовое сорваться с губ восторженное «ах!». На подушечке из светлого атласа искрилось, мерцало, переливалось колье, достойное самой королевы. Крупные пронзительно-зеленые камни, изумруды — не иначе, в обрамлении россыпей прозрачных кристаллов. Голову даю на отсечение (Жужжена), это были бриллианты. Они сверкали так ярко, что я не без оснований начала опасаться: как бы, глядя на них, не ослепнуть.
— Папочка, а их ведь купили в твоем магазине, — сказала наблюдательная Кристин, указывая маленьким пальчиком на вышивку на атласе: алмаз в обрамлении золотых завитушек.
— Есть предположения, кто из вашего окружения настолько щедр, что вот так просто с утра пораньше расстается с целым состоянием ради… — Демаре осекся.
Наверное, хотел выдать нечто пренебрежительное в стиле «ради какой-то там актриски», но потом вспомнил о том, что он мужчина как бы воспитанный. Вспомнил и замолк.
— Если бы
