Вечером, за три дня до аукциона и за день до переезда Вячеслава с Заднего двора в мастерские Баума, десять тысяч крон «с хвостиком» легли на счет, и исполнитель тут же активировал подпись на заключенном договоре. Первый этап безумного плана выполнен. Но облегченно вздыхать совсем не время, ведь впереди еще три этапа, каждый из которых по отдельности и все вместе больше похожи на бег по стальной проволоке над пропастью. Один неверный шаг и… лететь акробату вниз, что называется, «до конца географии».
А тут еще и Анна сорвалась. Аккурат в день официального отъезда брата закатила чудовищную истерику. И никакие увещевания не действовали. Ревела в три ручья, не желая отпускать своего Славика, отчего у самого Стрелкова душа рвалась на части и обливалась кровью. И ведь знает же все, верит, что брат ее не оставит и вытащит из борделя Паучихи, и все равно не сдержалась…
Сама Рита на глаза не попадалась: то ли не хотела смотреть на происходящее, то ли решила не нарываться на лишние вопросы… от Баума. Но провожала Вячеслава лишь сестра да уже по традиции испуганная Лотта. Зря он тогда пообещал ее в канализации утопить… а может, и нет. Кто знает, не перепугай он нынешнюю кастеляншу, которая легко, словно два плюс два, сложила его обещание и судьбу предшественницы, глядишь, и пребывал бы до сих пор в блаженном неведении о намерениях хозяйки борделя. Да и молчание Лотты дорогого стоило.
В этот день мастер, воочию наблюдавший истерику Анны, когда пришел забирать своего ученика на новое место жительства, Вячеслава не тревожил. Даже работать в мастерской не заставил. И Стрелков воспользовался его благодушным настроением сполна, тем же вечером выплатив стоимость своего контракта, выкупленного Баумом у Риты. Точнее, попросил Герхарда зачесть пять тысяч из его дохода от модернизации давно проданных автоматов в качестве оплаты его личного контракта. Мастер понимающе хмыкнул, но удовлетворил просьбу ученика, а на следующий день даже сопроводил его в городской совет, где Вячку почти моментально выправили документы, и в банк, где на его имя был открыт отдельный счет, к удивлению самого юноши, тут же пополнившийся остатком от заработанной на модернизации АКТ суммы. Две с половиной тысячи крон. И герр Баум вовсе не выглядел недовольным, переводя эти деньги на счет своего ученика.
Нет, может быть, он и хотел бы подержать Вячеслава в рабстве подольше, но Стрелков сумел настоять на своем, тем более, что, по признанию самого Герхарда, до экзамена артефакторов оставалось совсем немного времени. Чуть больше месяца, если быть точным, и к этому сроку Вячко уже должен быть свободным человеком. Ну так… месяц же погоды не сделает, верно? И проценты на контракт накапают не слишком внушительные, вот и согласился герр Баум сразу закрыть договор. Чуть покрутил носом, но согласился. Понимал, сволочь, что деваться Стрелкову все равно некуда и даже после экзамена он еще долго будет оставаться подмастерьем с внушительным долгом перед бывшим хозяином, а значит, никуда не денется от старика, тем более что тот будет держать контракт его сестры. Вот и сыграл мастер в благородство, не иначе. Что ж, бог ему судья и дьявола в адвокаты. А Вячеслав, в свою очередь, закрыл второй этап плана.
Как бы то ни было, но после этих событий Стрелкову пришлось впрягаться в работу, правда, сейчас его грела мысль о том, что работает он не за еду и комнату на Заднем дворе, а за реальные деньги, как свободный человек. Да и Анна, связавшаяся с ним по артефакту, к тому времени уже успокоилась и даже имела наглость поинтересоваться, мол, «не переиграла ли» она вчера, устраивая истерику. Цензурных слов у Вячка не нашлось, а учить сестренку мату он не собирался, потому, придя в себя, скупо поблагодарил Аню за замечательную постановку и, лишь закончив разговор с неугомонной девчонкой, позволил себе выплеснуть гнев на ни в чем не повинном верстаке. Ушиб руку, палец на ноге и, шипя от боли, принялся за самолечение. Зато успокоился. Ненадолго, правда.
Оставшиеся до аукциона дни не шли — тянулись. Долго, муторно. От нервного срыва Вячеслава спасали только работа да долгие вечерние разговоры с сестрой, после которых уставшее сознание просто отключалось до самого утра. Но как бы ни было плохо самому Вячку, он понимал, что его сестренке, оставшейся в одиночестве в борделе Паучихи, приходится еще хуже, и старался поддерживать ее хотя бы этими самыми долгими вечерними беседами по созданному им переговорному артефакту. И сам спасался тем же. Но все проходит, и настал день аукциона. Выходной день, а потому Вячко увязался следом за мастером в зал торгов, где через пару часов должно было начаться действо.
— Нервничаешь? — спросил герр Баум, когда они уже вошли в здание, расположившееся в самом центре городка, на ратушной площади.
— Еще бы, — откликнулся Вячко, поглядывая по сторонам. — А вдруг нам не удастся перекупить Аню?
— С чего бы? — вопросительно приподнял бровь старый артефактор. — Денег у меня достаточно, чтобы купить все выставленные сегодня лоты.
— Ну… на что-то же Тесслер рассчитывал, уговаривая Риту на этот шаг, — задумчиво проговорил Вячеслав.
— Досадить он мне рассчитывал, — зло хохотнул Герхард. — Не более.
— Точно? — спросил его ученик.
— Точнее не бывает, — отозвался тот и, вздохнув, пояснил: — Мы с Абрахамом старые знакомые и конкуренты еще со времен поступления в ассоциацию. Заметь, конкуренты, но не враги. Глотки друг другу не рвем, хотя заказ из-под носа увести — всегда почитали чуть ли не обязанностью. А уж заставить противника потратиться больше необходимого и вовсе святое дело. Честно говоря, я бы и сам ему такую свинью подложил с удовольствием, если б возможность выпала. Но всерьез мешать, перекупая твою сестру, он не станет. Зачем? Ему выгоднее заставить меня выложить крупную сумму за то, что можно было взять по дешевке… ну, относительно, конечно.
Вячеслава откровенно коробило от той легкости, с которой мастер рассуждал о судьбе его сестры, но он сдержался.
— Интересно, откуда Тесслер вообще узнал о нас с Анной? — тихо, вроде как себе под нос пробормотал Стрелков, но герр Баум его услышал и резко помрачнел.
— Есть у меня кое-какие подозрения на этот счет, но… — заговорил оружейник и тут же встрепенулся, глядя в сторону подиума, на который начали выводить людей. — Позже, Вячко. Началось.
Десять тысяч пятьсот крон. Ровно столько пришлось уплатить старику за девчонку. Конечно, это не те пятнадцать — двадцать штук, которыми он пугал своего ученика, но сумма все же
