— Догоним сначала.
Наш возница «припарковался» недалеко от строения, больше похожего на скучную административную коробку.
— Что это за дом? — спросила у спутника, проводив взглядом градоначальника, скрывшегося за дверями невзрачного двухэтажного здания песочного цвета, но с вычурной вывеской «Кроличья лапка».
— Бордель. Очень дорогой, — ответил виконт.
— Ну, здорово! Мы за ним гнались через весь город, а он к лапкам приехал!
— Да еще и среди бела дня! — поддакнул его милость, приуныв за компанию. — Пошел настроение поднимать. Хорошо кузен им там всем всыпал.
— Тогда возвращаемся? — Вздохнула. — Будем готовиться к балу.
— Плохая затея, девонька, ой плохая. — Баронесса была вся в сомнениях. Я переглянулась с Леонардом. У нас закончились аргументы. — Пусть Ковен решает, что делать с Бушаром.
Время близилось к вечеру, а мы все никак не могли прийти к соглашению относительно авантюрного предприятия на тусовке местных олигархов в честь визита большого босса.
— Ну и какое наказание ему светит без доказательства вины и при отсутствии улик? Опять же свидетелей нет.
— Мне поверят, — сказала знахарка, но без особой уверенности. — Верховной я уже послала письмо. Соберется через месяц совет старейшин. Вынесут спорные дела на рассмотрение представителя королевского прокурора в герцогстве.
— Месяц? — ахнула я.
— Жрать! — гаркнул Перри из новой клетки.
— Замолчи, не до тебя! — Отмахнулась от пернатого. Надулся, отвернулся.
— И еще месяц или два у крючкотворцев на заметке. Если не потеряется, — вставил свое слово Карре.
— Я тебя не узнаю, Тельма! — Мне как вожжа под хвост попала: какой-то беспредел у них тут творится. — Пенсионеркам хаты палят, и никаких гарантий справедливости правосудия! Где моя бойкая старушенция? Где любимая коварная ведьма? Еще вчера ты была решительно настроена, а сегодня… — Замолчала от осенившей догадки. — Ты его видела, да? Что он тебе сказал? Чем напугал? Та-ак… Господин Карре, — обернулась к милорду, — я сейчас с тётушкой буду разговаривать совсем не как ледя, поэтому…
— …ваша милость, позвольте мне поговорить наедине с племянницей.
— А? Да, конечно, — согласился беспрекословно мужчина и встал с кресла. На его вытянутом от изумления лице читалось: «Вроде понимаю, о чем речь, но… ничего не понимаю!»
— Греби быстрей! — Ядовитое от Ореста Бейла.
— Да господи!.. Лео, милый, забери его с собой, пожалуйста! — взмолилась, теряя терпение.
Виконт от моих слов засиял ярче солнышка, подхватил клетку с жако и вышел из наших с Тельмой апартаментов.
— Не зли меня! Я в гневе непр-риятен! — донеслось до нас возмущенное из-за закрытой двери.
Я обреченно вздохнула:
— Не было печали, купила баба порося. Рассказывайте, госпожа Брайт.
— Граф Моран с утра отбыл в городскую управу и, видимо, не забыл первым делом внести своих спутниц в список приглашенных. Бургомистра очень расстроило одно имя, фигурирующее в нем. Примчался с перекошенной мордой. Потребовал встречу. Опущу все нелицеприятное, сказанное им.
— Вот гад! Как он посмел? — Я задохнулась от возмущения
— Он-то? — хмыкнула знахарка. — Такое вот беспринципное чудовище. Без страха и совести.
— Зачем согласилась? — Откинула с лица на макушку надоевшую вуаль. — Не надо было вообще к нему выходить!
— Записку прислал, а в ней три слова «Я её нашел!» — Вдруг сникла женщина.
— Кого?
— Мою дочь.
Вот это да! Почему-то этот факт очень удивил меня. За все время нашего знакомства ведьма ни разу ни словом не обмолвилась о наличии у неё детей.
— Есть. Бланка.
— И где она?
— Живет с мужем в Лагосе. Травничает потихоньку, людей лечит, растит моего внука. Супруг её, Натан, подался в гильдию каменщиков маленького портового города на юге страны.
— Почему ты не с ними?
— Потому что им пришлось бежать. Среди ночи. Быстро. Я бы их только задерживала, — голос баронессы стал жестким, холодной ненавистью пронизанным. — Горст Бушар всему виной… Это долгая история, сейчас речь о тебе. За тебя теперь боюсь, голуба. Там будут маги и главная городская ведьма! Не ходи ты на этот прием, заклинаю! Таурон чудит: то видимым становится и гореть начинает на твоей груди звездой, то еле светится. Видения посылает странные. Да что я тебя упрашиваю? — вдруг вспылила ведьма. — Наказ мой тебе: сиди мышью в номере и не высовывайся! Оберег на шею повесь! Вот где он у тебя сейчас, в шкатулке опять?
Я опешила. Приложила испуганно руку к груди.
— Нет, на мне он, — успокоилась, ощущая артефакт под одеждой.
— Не вижу! — На меня уставились изумленно.
Достала оберег.
— Во что ты его замотала? — Смешно округлила глаза баронесса.
— Лоскут оторвала от носового платка. Вчера вечером. Что б кожу не щипал, когда нагревается, а то «кусаться» стал часто.
Тельма смотрела на медальон у меня в руке, замотанный в тряпицу, со смесью восторга и непонимания одновременно.
— Где взяла?
— Верина пару штук подарила перед отъездом. Страбор колдовство на них наложил какое-то самоочищающее.
— Боги, — простонала Тельма, прикрывая глаза, — как все просто! Невероятно! Я голову сломала, чем его замазать, чтобы магию скрыть, а какой-то мальчишка взял и решил нашу проблему, сам того не ведая!
— Правда не видно? — Вдохновилась я такой новостью. — А от тряпочки не фонит волшебством?
— Немного бытовой магией, но это нормально. Многие применяют подобную к одежде.
— И я могу идти на вечеринку?
— Бесса, где вы набрались таких словечек? — насмешливо пристыдила меня баронесса и, изобразив чопорность на лице, исправила: — Прием в честь его сиятельства графа Морана в ратуше с обедом и танцами… Куда побежала!
— К Лео, обрадую! Мадам Кору поручаем тебе! — сорвалась я с места, а в спину летело: «Таурон спрячь! Лицо закрой!»
Глава 9
— Я обнял мачту, как любимую женщину…
— А вы уверены, что это была мачта, а не газовый фонарь?..
(х/ф «Земля Санникова»)
Мата Хари во мне умерла, стоило только переступить порог зала для торжественных приемов ратуши города Ливика. На словах легко все дается, а попробуйте воплотить в действие план, с первого взгляда простой в своем исполнении, и в то же время сложный, потому что подобное ты никогда не проворачивала. Сомнения и страх обрушиваются на тебя безжалостной волной, сметая последние крохи бравады и бесшабашности. Смотришь в лицо жертвы твоих коварных замыслов и ощущаешь себя жалкой лицемеркой. Он держит твою руку,
