Позже прошел слух, что сестра убивца за неприличное поведение отправлена от двора к родителям. Шифр у нее забрали! В наказание виновных во вскрывшемся романчике чаще всего женили. Виноваты? Пусть теперь мучаются друг с другом всю жизнь! Фрейлина после замужества выходила в отставку, статс-дамами становились немногие. Шифр… Это такой медальон в виде вензеля, усыпанного драгоценными камнями. Он всю жизнь носился как знак отличия. Так вот, шифр в таких случаях не отбирали. Конечно, непорядок романы крутить, но дело-то житейское. Плоть слаба, да и как иначе новые подданные будут нарождаться? Ну а раз так, то, помимо родительского, приданое лично от государя бывшим девицам выдавалось. Помимо прочего, одним серебром тридцать тысяч. Чтобы отобрали фрейлинский шифр, нужно сильно постараться. Раньше при нынешнем государе такого вовсе не случалось. За что сия немилость, многие гадали, но точно никто не ведал. Однако без вины не наказывают. Опять же наказанная могла в ноги ее светлости Силестрии броситься, заступничества просить. Не просила? Значит, знает, за что наказали. Репутация отставленной упала до уровня плинтуса.
К обеду обнаружились те, кто краем глаза прочитал пару страниц в дневнике. Они такое рассказали! Ужас-ужас-ужас, что развратник творил! Все для карьеры старался. А один служитель у двери стоял, «случайно» слышал, как сестру убивца допрашивали. Так она сказала: «Я виновата только в том, что ни в чем не могла отказать брату». Представляете, ни в чем! В чем именно, сплетники домысливали сами. Какой разврат! Репутация девицы рухнула с уровня плинтуса до пола подпола. Остатки престижа расклевали бывшие подруги виновной, другие фрейлины, которые вспомнили и в самом интересном ключе интерпретировали прежде виденное. Естественно, в себе держать не стали, поделились с окружающими своими соображениями. В общем, скандал гулял по дворцу, раскручиваясь и набирая обороты. Будет про что вечером поговорить в салонах.
К его милости были вызваны разом два генерала, а после четверти часа приема звякнул звонок, потребовав меня в кабинет.
– Я сам отец девицы, понимаю крайнюю нежелательность огласки, – заканчивал речь принц и знаком велел раздать посетителям приготовленные пакеты. – Смею заверить, ни полиция, ни охранители дневник и письма не читали, а лишь их опечатали. Кроме его величества и меня бумагами занимался один доверенный дежурный. А у него прекрасная память – он сразу все забывает. Проговориться может разве только сестра мерзавца. Да она и сама мерзавка. Ее удалили от двора, как только открылось, что выискивала наивных жертв для своего брата. Ну и часть выморочных драгоценностей у нее замечена. Государь такой пакости стерпеть никак не смог…
– Ваше королевское высочество, – не выдержав, прервал тираду багровый от волнения генерал-поручик, – коли молодь моего рода прознает про такое дело, очень нехорошо может случиться.
– Так точно, ваше королевское высочество, – поддержал генерал-майор, – мои тоже не сдержатся. Нехорошо будет.
– Решите вопрос сами. Его величество слишком ценит заслуги ваших семей, чтобы допустить их умаление. По-хорошему, шантажистку наказать бы надо. Только чтобы не трепать в газетных статьях доброе имя ваших славных родов, дело не пошло прямиком в суд.
Главы родов рассыпались в уверениях в преданности короне. Политика! Похоже, в скором времени кое-кто исчезнет из реестра Дворянского собрания. Главное, королевская семья будет совсем ни при чем. Принц только намекнул, что дает мстителям карт-бланш, а дальше командир дивизии и командир корпуса сами смогут решить вопрос с семьей обидчиков.
Через час меня вновь позвали к его милости, на этот раз в салон. Там уже пребывал мой сюзерен. Какой контраст со вчерашней зареванной девчонкой! Сегодня передо мной настоящая принцесса. Выдержанная, строгая, красивая. Милые глазки лучатся радостью. На плечи накинут мой плат с драконом, а на груди блестит возвращенная заколка. Она сидит на подлокотнике кресла и прижимается к сидящему отцу. Когда я вошел, он начал делать мне выговор:
– Ты, братец, поступил дурно. Очень дурно. Убивать нехорошо, неправильно. Конечно, нельзя позволять шантажировать своего сюзерена, но и убивать дурно. Хотя, честно признаться, я, может, тоже бы не удержался, узнав про такое. Государь тебя простил только потому, что понял твою обиду и горячность. Но велел передать, чтобы в следующий раз больше так не делал, а то он рассердится.
– Виноват, ваша милость.
Что я еще могу сказать? Тем более сказано, что будет следующий раз.
– Знаю, что виноват! Я сразу понял твою затею – так опозорить виновного, чтобы не пошли лишние разговоры. Оно было сделано ловко, хвалю. Если его сестра что и расскажет или раньше он сам кому чего наговорил, веры уже никакой им нет. Ежели бы только его, то, может, кто чего и заподозрил. А двоих, да с таким позором… Ловко, весьма ловко. Но так делать нельзя, вдруг тебя кто-нибудь заметил бы? Тогда, может, больше бы разговоров было. Ладно, иди отдыхай. Ты же со своей прогулкой ночь не спал? Так я тебя с дежурства отпускаю. Там уже знают, я приказал. Сам понимаешь, ночное дело тонкое, отблагодарить за него сейчас тебя не могу. За мной будет.
– Ваша милость! И так уже обласкан и вознагражден сверх всякой меры…
– А это уж не тебе решать. Свою меру я сам знаю. И еще… ты там про прическу отца что-то говорил.
– Так точно, ваша милость!
– Принеси завтра зелье с собой. Полюбопытствовать хочу. Ну иди-иди. Отдыхай. Исчезни с глаз моих.
Исчезнуть? Здесь? В затененной тяжелыми шторами комнате? Легко! Включаю невидимость. Принц с дочерью ошарашенно шарят взглядами по комнате.
– Э… Тихий! Ты здесь?
– Так точно, ваша милость! Прикажете показаться?
– Да уж, дружок, покажись, пожалуйста.
Я снимаю невидимость.
– Ваша милость велели исчезнуть с глаз, я счел долгом исполнить.
– Значит, в доме увидеть тебя никто не мог?
– Ваша милость, меня дядя специально учил проникновению. – Бедный дядюшка, все на него валю.
– М-да? Хм… Полезно, весьма полезно… Ты во вторник зайдешь ко мне, вызову. Я до той поры все хорошенько обдумаю, посоветуюсь. Без моего или Лауркиного позволения больше такого никому не показывай. А пока уходи. Занят я. Мне брату помочь надо, целый бунт у него при дворе
