Наконец, они смогли приземлиться на черную обсидиановую скалу несколько ниже тучи, которая окутала вершину. Гиппогриф съежился на крутом склоне и повернул голову к Джассу. Джасс почувствовал, что его конь дрожит. Он прижал уши, в глазах был страх.
– Бедняга, – проговорил Джасс. – В трудный путь я тебя завлек, а ты ведь только что вылупился.
И лорд сошел с коня. В тот же миг гиппогриф его покинул. С отчаянным ржанием он взмахнул крыльями и скрылся внизу в тумане, помчавшись на восток, в мир жизни и солнечного света.
А лорд Джасс остался один в царстве страха, мороза и жуткой печали, под черными предвершинными скалами Зоры Рах.
Настроив, как говорила ему царица, весь свой разум на единственную цель, и собрав все силы, он повернулся лицом к застывшему утесу. Он взбирался на него, туман сгущался, он мог видеть лишь на десять шагов впереди и вокруг себя. То, что он видел, было так страшно, что менее решительный, наверное, заколебался бы и сошел с пути: отвратительные злые духи и адские горгоны, грозящие смертью. Но Джасс, сцепив зубы, полез прямо на них и прошел сквозь них, они были бесплотны. Поднялся жуткий крик:
– Кто из смертных смеет тревожить наш покой? Покончим с ним! Позвать сюда василисков! Зовите Золотого василиска, который сжигает все, что видит! Зовите Звездного василиска, он погубит все живое! Зовите Кровавого василиска, от прикосновения губ которого остаются лишь кости!
От этих голосов кровь в жилах стыла, но Джасс продолжал взбираться, говоря себе:
– Все лишь иллюзия, кроме того, о ком она говорила.
И все пропало, осталась ночь и тишина, и холод, а скалы становились все круче, и лед все опаснее. Лезть было трудно, как на стены Эмшира, которые они преодолели с Брандоком Дахом два года назад, где он встретил и убил чудовищную мантикору. Несколько часов в холодной и черной ночи длился медленный подъем. На Джасса навалилась страшная усталость, он уже еле шевелил членами и был близок к смерти, когда, наконец, попал в засыпанный снегом желоб, где смог пересидеть до наступления дня. Он не спал, боялся, что холод его убьет, пытался шевелиться, топать ногами и растирать руки и ноги. А усталость его была такова, что о смерти он думал, как о желанном избавлении от мук.
На смену холодной ночи пришло холодное утро. Туман из черного стал серым, над ним открылись заснеженные скалы, мрачные, молчащие и мертвые. Джасс усилием воли заставил замерзшие члены двигаться, чтобы продолжать подъем, и увидел страшную картину: молодой негр в шлеме и доспехах из темной стали, с выпученными глазами и белозубым оскалом держал за шею коленопреклоненную юную красавицу, которая с мольбой хватала его за ноги, а он размахивал шестифутовым копьем, готовясь лишить ее жизни. Увидев лорда Джасса, дева жалобно возопила, зовя его по имени:
– Сжалься, лорд Джасс из Демонланда, победивший ночь, остановись на мгновенье на своем пути и избавь бедную несчастную деву от жестокого тирана! Ты побеждал королевства, неужели тебе не хватит храбрости, чтобы одолеть его? Докажи, что ты благороден, и будь благословен навеки!
Из самого его сердца вырвался стон, и он схватился за рукоять меча, с желанием исправить зло, но при этом движении вспомнил о дьявольских кознях этого места, и о своем брате, и прошел мимо. Он успел увидеть, как жестокий убийца ударил копьем нежную деву и проткнул ей вены на шее, она упала и умерла, залитая кровью. Джасс быстро дошел до конца желоба и, оглянувшись, увидел, как негр и дева превращаются в двух свивающихся змей. Он был потрясен и одновременно радовался, что избежал злой силы, которая могла его заманить.
Туман опять темнел, и сильнее давил ужас, обитавший в воздухе вокруг этой горы. Джасс в великой усталости смог присесть на снежный ком, когда увидел, как некто ползет по скале, цепляясь ногтями за камни и снег, оставляя за собой кровавый след. И услышал хриплый голос, умоляющий его не идти дальше, а поднять несчастного и отнести его к подножью горы. На мгновение Джасс заколебался между жалостью и долгом, но пошел вперед. Тогда голос закричал:
– Остановись, я твой брат, кого ты ищешь! Король колдовским искусством дал мне другое обличье, чтобы обмануть тебя. Ради любви ко мне, помоги!
Голос напоминал голос Голдри, но был слабее. И лорд Джасс снова вспомнил слова царицы Софонисбы, предупреждавшей его, что только настоящему образу брата можно верить. И он подумал, что это опять иллюзия, и сказал:
– Если ты в самом деле мой дорогой брат, прими свой образ.
– Не могу, пока ты не спустишь меня на землю! – закричал голос Голдри Блажко. – Если ты этого не сделаешь, будешь проклят навеки!
Сердце лорда Джасса разрывалось от жалости, сомнений и потрясения при звуках родного голоса, но он ответил:
– Брат, если это действительно ты, то потерпи, пока я преодолею эту гору и войду в медную башню, которую видел во сне, чтобы убедиться, что ты не там, а здесь. Тогда я вернусь и спасу тебя. Но пока я не увижу тебя в настоящем обличье, я не должен ничему верить. Я добрался сюда с дальнего края земли, чтобы тебя освободить, и не стану ставить на сомнительную карту, стольким уже пожертвовав и столько опасностей преодолев ради тебя.
Ему было очень тяжело, но он снова упрямо взялся рукой за скользкую черную скалу. Жуткий голос завопил:
– Радуйтесь, этот смертный сошел с ума! Радуйтесь, он не настоящий друг, он бросил брата в беде!
Но Джасс уже карабкался дальше, а оглянувшись, увидел ужасного змея. И он возрадовался, если только можно радоваться на вершине отчаяния.
Силы у него почти иссякли, когда подошел к концу еще один день, и он преодолевал последние скалы под пиком Зоры. С рожденья он жадно пил из источника жизни, радости и славы, и был счастлив, а теперь душу его охватил
