На это лорд Брандок Дах громко рассмеялся и сказал:
– О Миварш, боюсь, что ты – неблагодарный пес. Посмотри на него, – он указал на Джасса. – Упорством и телесной мощью в борьбе с холодом и огнем он превосходит меня так же, как я превосхожу тебя. Но он утомлен гораздо больше, чем мы. Знаешь, почему? Я тебе скажу: всю ночь он боролся с морозом, не только согреваясь сам, но согревая меня и тебя, спасая нас от обморожения. Он тебя и уберег.
К этому времени стал рассеиваться туман. Они смогли разглядеть в сотне шагов от себя вершинный гребень, шпили которого словно выстроились друг за другом, каждый темнее и призрачнее предыдущего. Они казались огромными.
Лорд Джасс, Лорд Брандок Дах и Миварш обвязались и пошли вверх и вперед, то взбираясь на скалы, то обходя их. Иногда им казалось, что зубья скалы под ними оторваны от земли и подвешены в море изменчивого тумана; то они спускались в глубокие расселины, то перед ними оказывались обрывы с обеих сторон. Хорошо, что скалы были крепкие, как те, по которым они взбирались от ледника. Но продвигались они очень медленно, потому что подъем затруднялся из-за свежего снега и обледенения.
За день ветер совсем утих. А они добрались, наконец, до твердого ледяного предвершинного гребня, выступающего из скал, словно лезвие меча. С востока, слева от них, скала была почти отвесной и уходила в глубочайшую бездну. Западный склон, чуть менее крутой, был покрыт плотным белым снегом и терялся в облаках.
Брандок Дах задержался у последнего зубца перед ледяным гребнем.
– Дальше первым идешь ты, – крикнул он лорду Джассу. – Я не хочу опережать тебя, ибо это твоя гора.
– Без тебя я бы никогда сюда не добрался, – ответил Джасс. – Не подобает мне первым встать на вершину, когда на всем пути твоя заслуга выше. Иди вперед.
– Не пойду, – сказал лорд Брандок Дах. – Ты не прав.
Итак, Джасс пошел вперед, вырубая секирой ступени с западной стороны гребня, а лорд Брандок Дах и Миварш пошли за ним след в след.
Вскоре в просторах небес поднялся ветер и стал рвать облака, как истлевшие одежды. В разрывы между ними ударили копья солнечных лучей. В невообразимых далях на юге за гребнем в мерцающей дымке были едва различимы освещенные солнцем земли. Стена гребня с обеих сторон обрывалась в бездну. Последние бастионы перед вершиной Коштры Пиврарки были одеты сверкающим снегом и увенчаны слепящими ледяными шпилями и башнями. То, что раньше казалось недоступным, словно в небесах, теперь было перед ними, у их ног. Над ними высился только главный пик с голым утесом на северо-западе, над которым свисал снежный карниз. Джасс заметил, где утес с карнизом, и стал опять рубить ступени. Через полчаса он уже стоял на недоступной вершине, и вся земля расстилалась перед ним.
Потом они спустились с вершины на несколько футов с южной стороны и сели на камни. В заросших лесами и окруженных скалами холмах, которые замыкали долину, тянувшуюся от Врат Зимьямвии, синело красивое озеро с островами. Неподалеку на западе стояли Айлинон и Ашнилан, а между ними тонкий белый пик Акра Гарш. За ними, как морские валы, горы за горами закрывали горизонт.
Джасс смотрел на юг, где расстилались холмистые земли, словно таявшие в солнечном свете и пропадавшие в далеких небесах.
– Мы первые из детей земли, – сказал он, – кто собственными глазами видит сказочные земли Зимьямвии. Как ты думаешь, правда ли то, что говорят философы: по этой счастливой земле не могут ходить смертные, здесь обитают благословенные души ушедших, которые на земле были великими и совершили великие подвиги? Когда они жили, то не гнушались земными радостями и славой, а поступали справедливо, никого не угнетая.
– Кто знает? – отозвался Брандок Дах, подперев ладонью подбородок и устремив мечтательный взор на юг. – Кто может сказать, что знает?
Они помолчали. Потом заговорил Джасс:
– Раз мы наконец здесь, о мой друг, мы ведь не забудем Демонланд?
Брандок Дах не ответил. Джасс продолжал:
– Лучше я стану вечным ночным гребцом в Лунных Болотах, чем королем всей Зимьямвии. Я охотнее буду встречать рассвет на Скарфе, чем в радости проведу остаток дней на зачарованном озере Равари под Коштрой Белорной!
Тут завеса облаков, скрывавшая восточные высоты, разорвалась в клочья, и перед ними встала, как невеста, освещенная косыми лучами солнца Коштра Белорна, всего в двух или трех милях к востоку. На ее обрывистых стенах почти не было голых скал, все были одеты слепящим снегом. Она была невообразимо прекрасна. Джасс и Брандок Дах встали, как мужи встают, чтобы приветствовать царицу во всем ее величии, и несколько минут смотрели на нее, не отрывая взгляда. Потом Брандок Дах проговорил:
– Вот твоя невеста, о Джасс.
XIII. Коштра Белорна
Как лорд Джасс выполнил, наконец, повеление своего сна, задал вопрос в Коштре Белорне; и какой ответ он получил
Вту ночь, по милости богов, они спокойно спали в полной безопасности в снежной пещере под высочайшими скалами Коштры Пиврарки. Заря расцветала, как шафранная лилия с дымчатыми прожилками тянущихся с севера перистых облаков. В море облаков огромные пики казались островами. Потом выкатился красно-золотой пылающий шар солнца. За час до его появления демоны и Миварш уже в связке выступили в путь к востоку. Неизмеримо сложен был подъем к северному бастиону, с которого они взошли на гору, но спуск с восточного гребня, ведущий к Коштре Белорне, оказался в семь раз сложнее. Стена была еще более гладкая, с боков зияли более глубокие бездны, предательские переходы от надежной скалы к осыпям попадались чаще. Встречались завалы неустойчивых камней, а рядом утесы без единого зацепа. Неудивительно, что спуск с гребня занял у них тринадцать часов. Солнце скатывалось к востоку, когда они, наконец, достигли кромки ледника, острой, как серп, обозначавшей Врата Зимьямвии. Они устали и остались без веревки, потому что не смогли бы спуститься с последнего бастиона, не закрепив ее вверху. Весь день свирепствовал северо-восточный ветер, неся на своих крыльях снежные бури. Пальцы онемели от холода, а бороды у Брандока Даха и Миварша Фаза обледенели.
Слишком усталые, чтобы искать место для ночлега, они продолжали идти за Джассом, и сделали еще много сотен шагов вдоль кромки льда, пока не остановились на расстоянии броска камня от утесов Коштры Белорны. Солнце почти село. С полудня по этим утесам сползло множество лавин, а теперь, к ночи, все стихло. Ветер унялся. На темно-синем небе ни облачка. Пламя заката окрашивало белые обрывы и обледеневшие карнизы в розовый цвет, а тени стали
