— Ну, и? — нетерпеливо спросила Селани, когда дверь в номер захлопнулась.
В очередной раз наткнувшись на скепсис в глазах Андрея, Михаил отвернулся. Попрощаться хотел — попрощались. Не обниматься же, как в лучших традициях сериалов. Подхватил сумку (самое необходимое на первое время), кивнул Селани.
— Давай руку.
Девушка протянула ему раскрытую ладонь.
— Оплети браслет. Вокруг своего и моего запястья.
Селани так торопилась, что чудом не порвала их надежду на переход. Выругавшись, все-таки сделала все как надо и вопросительно посмотрела на него: теперь они были связаны. Такой до смеха хрупкой чередой нанизанных на нитку бусин, что со стороны это, должно быть, смотрелось по-идиотски. Да и чувствовал себя Михаил по-идиотски, особенно когда говорил записанные Марией слова (они впечатались в память, как гимн Советского Союза в начальной школе).
— Чувством, которое нас связало, — если бы напротив него стояла Ира, возможно, он бы не ощущал себя так, но рядом стояла не Ира. — Чувством, которое не разорвать даже границе миров. Чувством, которое приведет меня к тебе, где бы ты ни была, откроется дверь к тебе.
Тишина, воцарившаяся в номере после этих слов, была звенящей, а потом… он услышал крик Селани, успел повернуться к Андрею, чтобы увидеть изумление на лице друга, и черная, глухая темнота поглотила его без остатка.
Глава 6
О вреде алкоголя и пользе трезвого разума
Ира Илларионова
Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.
Эта фраза всплыла в моем затуманенном сознании и отказывалась его покидать, особенно когда Демаре поднялся из кресла и стремительно шагнул ко мне. Не имея под рукой ничего лучшего, я вооружилась подушкой, и он остановился.
— Не подходите, — предупредила очень тихо. — Или я закричу.
Демаре приподнял бровь, а я, не представляя, что делать дальше (все события предыдущего вечера в моей голове напоминали картинки калейдоскопа, что стремительно сменяли друг друга, а потом замерли на самой ужасающей), выпалила:
— Что я делаю у вас в спальне?!
— Что? — похоже, такого он не ожидал.
— Да, что? — переспросила я, оглядываясь по сторонам.
В том, что это не моя спальня, я была уверена. Надежду внушало лишь то, что дверцы шкафа были плотно закрыты, и из них не выпадали сотрудники МОРГа. Гроздьями. Впрочем, может, до Ланси просто долго добираться, а в том, что местного филиала у них точно нет, я не сомневалась.
— Вы тут спали, — произнес Демаре.
— А вы?
— Я тоже.
— Спали?! — я подозрительно сощурилась, помня о том, что лучшая защита — нападение, и пока мозг не сгенерировал идею, что мне делать дальше, надо защищаться.
— Спал, — честно признался Демаре. — В кресле.
— Ладно, — сказала я чуточку более миролюбиво, потому что одна идея мне в голову все-таки пришла. — А теперь выйдите.
— Куда?
— За дверь! Чтобы я могла переодеться.
— Во что?
Вопрос поставил меня в тупик.
— Я принесу одежду, — вкрадчиво сообщил Демаре. — И даже сделаю так, что никто не узнает о том, где вы ночевали, если…
От такого предложения во мне кончились цензурные слова.
— Если?
— Если вы объяснитесь.
— О чем вы? — Я села на постели и тут же подхватила сползающую простыню, потому что под простыней была только я. — Вы-ы-ы-ы…
— О том, что случилось ночью. Почему вы сразу мне ничего не рассказали?
— О чем? — я сделала большие глаза. — Ах, вы о той ерунде про другой мир? Так это моя любимая сказка. Я вообще-то сочинительством увлекалась… в молодости. И вот писала про девушку, которая из другого мира попала в тело…
— С сочинительством у вас точно все в порядке, — перебил Демаре, а потом рявкнул так, что я подскочила: — Я не идиот, Селани! Ира.
Да? А я вот сейчас стану, если он не перестанет меня пугать.
— Не орите на меня! — рявкнула в ответ.
— А что мне остается делать, если вы в трезвом уме со мной говорить не хотите? Нормально!
— Нормально?!
— Нормально, — Демаре глубоко вздохнул. — Ладно. Когда мы познакомились, я был несколько… предвзят, но исключительно потому, что настоящая Селани Тонэ вела себя как… я не приемлю.
Я приподняла брови. Его алмазность, который подбирает слова — это что-то с чем-то.
— Но потом. Когда мы разговаривали нормально…
— Знаете, — начала я, — вы сами себе противоречите. То заявляете, что мы с вами нормально не говорим, то что говорим, но вас это не устраивает. Вы уж определитесь.
— Вы бы тоже определились, Селани… Ира! — Демаре шагнул ко мне и навис так угрожающе близко, что кожа мгновенно покрылась мурашками. — Что вы ко мне испытываете?
Эмм… что, вот так сразу?
— По-моему, вы несколько непоследовательны, — ответила я и попыталась отползти. Проблема была в том, что отползать было некуда: нависающий Демаре запечатал меня между сжатыми кулаками, на которые сейчас опирался. Под рубашкой бугрились мышцы, на шее бешено билась жилка, а я поймала себя на мысли, что не могу отвести взгляда от его губ. Вот что за наваждение, а?
— Я, — он выделил это слово. — Как раз последователен. А вот вы не очень. Почему ты вчера напилась?
Напилась.
Да. Мне вдруг стало очень стыдно, потому что я никогда, никогда не напивалась! Никогда не велась на подначки в школе, на общих вечеринках — вроде как, а что это ты не со всеми? Максимум, что могла себе позволить — бокал шампанского на Новый год или немного вина за ужином в ресторане, а тут…
— Простите, — серьезно сказала я. — Этого больше не повторится.
Демаре вздохнул.
Потом оттолкнулся от кровати и сел рядом со мной, подогнув под себя ногу.
— Значит, тебе настолько неприятен наш мир?
Он что, это серьезно?
— И я?
Он это серьезно.
— Мируар Демаре…
— Никаких
