Хочет взять на слабо, значит? А вот никакая я не трусиха!
— Я приду, — пообещала, обернувшись. — Я тоже умею удивлять, Фернан. Так что постарайся не разочаровать.
Впрочем, уйти эффектно не получилось. Потому что впереди маячил длинный коридор.
— Ты не мог бы постоять на стреме? — поинтересовалась я.
— Что, прости?
— Посмотреть, нет ли там кого? Чтобы я могла дойти до своей спальни незамеченной.
Вместо ответа Алмазный король снял с мизинца перстень и надел на мой палец. От жара его ладоней и интимности жеста я снова покрылась мурашками с головы до пят.
— Тебя никто не заметит, если сама не захочешь себя выдать. — Он легонько нажал на камень, и тот засветился желтым светом. — И не станешь мешкать.
Вспомнились слова Кристин и Аделин про адаптивные иллюзии, и почему-то подумалось, что такое универсальное колечко, как у Демаре, заполучить хотел бы каждый. А он просто взял и отдал его мне.
На этой мысли я поспешно выскользнула за дверь. Правда, проверить, работает ли перстень, не получилось: никто не попался на моем пути, даже вездесущий дворецкий.
И только в своей спальне пришло осознание, что я попала. На этот раз окончательно.
Голова и правда не болела: мое сознание было ясным и очень трезвым. Я бы сказала, чересчур трезвым, потому что от всего случившегося хотелось схватиться за эту самую голову или снова напиться.
Нет, Ира, ты уже и так допилась до влюбленных мируарчиков!
Влюблен.
Фернан Демаре в меня влюблен.
Почему-то эта мысль вызвала глупую улыбку, отразившуюся в овальном зеркале трюмо. Я тут же ее стерла, пытаясь выдавить голосом разума не менее глупый женский восторг от признания в любви. Но разлившееся тепло в груди отрицать не могла. Как и сверкающий радостью взгляд, и слегка порозовевшие щеки. Поэтому, как была замотанная в покрывало, упала на кровать, наслаждаясь мыслью, что люблю и любима.
Целую минуту наслаждаясь.
А потом на меня обрушилась реальность, прогнав ощущение безоблачного счастья. Она обрушилась мне на голову настойчивым стуком в дверь и противным голосом дворецкого:
— Мирэль Тонэ, вы здесь?
Я соскочила с кровати быстрее, чем на нее упала, и подбежала к двери. Только уже добежав, вспомнила, что совсем не одета, а одежда, в которой была, так и осталась в спальне Демаре.
— А где еще я могу быть, мируар Жужжен? — поинтересовалась через дверь.
— Вы там не одни?
Вот хмарь его забери, неужели этот проныра вчера что-то видел? Или Алмазный король позаботился об иллюзии?
— Абсолютно одна.
— Тогда почему не открываете?
Это что, день под названием: «Возьми Иру на слабо»?
Я сбросила покрывало (позаимствованное на кровати Демаре), которое могло меня выдать, затолкала его в шкаф и распахнула дверь.
— Теперь понятно, почему?
О, это однозначно того стоило! Взгляд Жужжена непроизвольно прошелся по моей фигуре, а потом дворецкий побагровел и поперхнулся воздухом. Именно в таком порядке. Пока он приходил в себя, ослабляя воротник, я едва сдерживала победоносную улыбку.
— Мирэль Кристин и мирэль Аделин уже проснулись и ждут вас у себя.
Девочки!
Теперь мне стало не до победы над Жужженом.
— Сколько времени?
— Половина десятого.
Сколько?!
Со всеми своими мечтами о розовых единорогах, то есть об Алмазных королях, я совсем забыла про близняшек. Ну вот какая из меня няня? А мама?
Что-то тоненько дрогнуло внутри и обвалилось на меня со скоростью и мощью лавины.
Мама!
— Скажите, что буду через пару минут, — сказала я и захлопнула дверь. Мне сейчас было не до вежливости.
С парой минут я, конечно, погорячилась, потому что расчесать спутанные волосы, в которые ко всему прочему забился песок, удалось раза с пятого, а мыть голову точно было некогда. Еще дольше я выбирала платье: все казались слишком красивыми. А это значит, что, увидев меня, его величество подумает, что я пытаюсь ему понравиться. Вчерашний сарафан подошел бы идеально, но он оказался трофеем Демаре. В итоге выбрала самое закрытое и самое строгое в моем гардеробе — серое и длиной по щиколотку.
Близняшки действительно давно проснулись и встретили меня дружными улыбками и объятиями. А я гладила их по волосам и мне было перед ними стыдно. За то, что мечтала об их отце. О его ласках и поцелуях. О том, чтобы быть с ним. Пусть даже минуту, но мечтала. И с ними тоже.
Вот только у Аделин и Кристин есть мать, и девочки ее очень любят и тоскуют по ней. Когда она вернется… Захотят ли они видеть другую женщину на ее месте?
О чем вообще думаю?!
Демаре говорил мне о любви и о разводе с Жизель, но ни слова не сказал о том, что хочет жениться на мне. Он мне вообще ничего не обещал. Ну, кроме красот Ланси. Еще там что-то было про то, что мы должны узнать друг друга поближе. Знаю я это «поближе».
— Мирэль Тонэ, почему вы такая грустная? — спросила Аделин, когда мы спускались на завтрак. — Вас кто-то обидел?
— Нет, все в порядке. Просто задумалась.
— Вчера вы тоже были задумчивой, — это уже Кристин. — Может, вы влюбились?
От такого предположения я едва не покатилась кубарем с лестницы.
— С чего ты взяла?
Близняшки хитро переглянулись.
— Это секрет, — рассмеялась Аделин.
— Мы так и знали, — поддержала ее Кристин. — Не волнуйтесь, мы никому не расскажем. Только надеемся, что вы влюбились не в Жужжена.
Упаси боже!
— Нет! — выпалила я.
— Значит, это дядя Десмонд? — продолжили допрос близняшки.
— Девочки, — приняла я самый строгий вид, — вы не должны интересоваться личной жизнью другого человека, если он сам не пожелает вам о ней рассказать. И кто в кого влюбился вас интересовать не должно, понятно?
— Это в кого это ты влюбилась, дорогуша? — раздался за спиной противный голос номер два, читай Элоиз. — Не в Фернана, случайно? Так тут тебе ничего не светит. Даже не мечтай!
Я развернулась, готовая сказать мирэль Баклан все, что думаю о ней и ее мнении, но Кристин меня опередила:
— Мирэль Тонэ не может влюбиться в папу.
— Он ведь не сможет полюбить ее в ответ, — с самым серьезным видом добавила Аделин.
Элоиз хищно улыбнулась:
— Правильно, девочки. Все потому, что мирэль Тонэ всего лишь няня, и она совсем не пара вашему папе.
В тот момент мне захотелось ее треснуть… Да хотя бы декоративным веслом, висящим на стене в коридоре.
— Нет, — грозно сдвинула брови Кристин, — у папы уже есть мама!
Со всем изяществом, на какое была способна благодаря своей далекой до хрупкости фигуре, кузина Жизель присела на корточки, оказавшись вровень с близнецами.
— О, дорогуша, я бы очень хотела, чтобы ваша мама вернулась. Вот только ваша мама…
Нет, она у меня сейчас станет копией скульптуры «девушка с веслом», а точнее, девушкой, вырубленной веслом. Потому что подобные доверительные разговоры с этой змеей продолжать явно не стоило.
— Мирэль Варан, — перебила я, — мы опаздываем на завтрак.
— Не опоздаете, — огрызнулась она и приняла грустный вид. — Ваша мама не хочет возвращаться. Она бросила вас и вашего папу.
Повисла тишина. Такая, что моя рука машинально потянулась за веслом. Потому что лица девочек побледнели.
Еще бы им не побледнеть! Тут любому ребенку станет не по себе, если ему сказать, что его бросил родитель.
— Мирэль Варан! — прошипела я.
— Это неправда! — выпалила Аделин. — Маму похитили злые люди!
— Если бы похитили, то давно попросили бы выкуп, который ваш отец бы заплатил. А так он сбился с ног, чтобы найти мою кузину. Которая вовсе не хочет быть найденной.
У Кристин задрожали губы.
— Вы лгунья! — выкрикнула девочка и повернулась ко мне в поисках поддержки.
А во мне проснулось нечто черное и настолько зловещее, что прежняя ненависть к Демаре с его лассо показалась чем-то несущественным.
— Именно. Она еще и юмористка никакая. Извинитесь, мирэль Варан, и признайте, что пошутили.
