— Честно говоря, Танни, я не уверена, что получится. Вообще.
— Но ты говорила…
— Я помню, что я говорила. Это было до того, как всплыла информация о случившемся в Ортахарне. — Леона вздохнула. — Поверь, Танни, я вовсе не в восторге от всего, что сейчас происходит, но в сложившихся обстоятельствах с наибольшей вероятностью Гроу будет наказан по всей строгости. Потому что отношения между иртханами и людьми сейчас шатки, как никогда, потому что…
— Потому что вам надо прикрыть свои задницы, — подвела итог я.
— Он нарушил закон, — донеслось резко из трубки.
— Да? А в Ортахарне ты говорила другое.
— Я никогда другого не говорила, — теперь в голосе сестры прозвучал металл. — Я сразу обозначила сроки за то, что он совершил — от трех до пяти лет, и я никогда не оправдывала его поступок. Просто сказала, что ты можешь попытаться смягчить приговор.
— Попытаюсь, не сомневайся. Когда будет проведено слушание?
— В эту субботу.
— Вот и отлично, — ответила я и нажала отбой.
После чего швырнула телефон на столешницу и подошла к окну, обхватив себя руками.
Еще немного — и я окончательно перестану понимать свою сестру.
Еще немного — и…
Закусив губу, я смотрела на океан и на растянутый над водой щит. Иногда безумно хочется вернуться в прошлое: туда, где все знакомо и понятно, где Леона — это просто старшая сестра, не иртханесса, не первая леди, не жена Председателя.
И где она тоже совершает поступки, за которые полагается таэрран.
Да, наверное, природа права, что не наделила меня огнем, потому что я бы ходила в таэрран постоянно.
— О чем задумалась, Танни?
Я же говорила, что кто-то умеет подкрадываться незаметно.
К счастью, Гроу хотя бы оделся: рубашка навыпуск, джинсы. Но даже так он умудрялся выглядеть настолько притягательным, что я махнула рукой на творящийся в голове беспорядок и призналась честно:
— О таэрран.
— И что ты думаешь о таэрран?
— Я вчера читала Ильеррскую…
— Похоже, ты с ней сроднилась.
— Еще нет, но я к этому близка. — Уселась на барный стул и поставила пятки на перекладины.
— Танни, таэрран не так страшен, как некоторые считают. — Гроу подошел ко мне, и я осознала стратегическую ошибку в тот момент, когда он оперся ладонями о стол, сокращая расстояние между нами. — Когда я поругался с отцом, я долгое время скрывал свое лицо, и пламя было для меня под запретом. По большому счету я мог позволить его себе, только когда оставался один, но в те годы, когда я оставался один, я отрубался раньше, чем в голову приходила мысль о пламени.
— У тебя была очень насыщенная жизнь, представляю.
— Раз представляешь, значит, должна понимать, что это ничего не меняет. Для меня.
Ну да.
Я предпочла сделать вид, что поверила, и незаметненько перевести тему на съемки.
— Почему в сценарии отказались от темы связи беременности и прорывающегося огня Теарин?
— Все потому же, почему отказались от остального. Ее состояние называется «проведение огня», когда ребенок с сильной кровью еще в утробе матери проявляет зарождающееся пламя.
— Проведение огня?
— Да. В наше время такое вряд ли случится.
— А в их? Почему Даармархский не знал о такой возможности?
— Потому что на женщин в принципе реже надевали таэрран, не говоря уже о пожизненной. Если иртханесса была запечатана за преступление, как нэри Ронхэн, замужество и беременность ей не грозили. Потому что слияние таких кровей — как у Даармархского и Ильеррской — это крайняя редкость.
— Не такая уж и редкость, если вспомнить историю его родителей.
— Это разные ситуации. Его мать впитала изначальную силу дракона.
— Про это в фильме тоже ничего нет.
— Насколько ты помнишь, в наше время вливание крови дракона уголовно наказуемо. Людям об этом знать необязательно.
— Людям «необязательно» знать о многом. Вам в голову не приходило, что гораздо проще найти контакт с людьми, если рассказать им всю правду, а не умалчивать добрую часть информации о своем огне и всем таком?
Гроу внимательно на меня посмотрел.
— Мне — приходило.
Я кивнула.
— Прости. У меня сейчас состояние среднестатистического очешуения, поэтому я несу всякую чушь.
— Меня куда больше пугает, что ты извиняешься.
— Спишем это на состояние среднестатистического очешуения, — сказала я и попыталась сползти вниз, чтобы поднырнуть под его руку, но мне не позволили. Перехватили за плечи, глядя в глаза.
— Как я уже сказал, Танни, у меня была очень насыщенная жизнь…
— Избавь меня от подробностей!
— Если будешь продолжать в том же духе, я буду называть тебя моя иглорыцка.
Не знаю, от чего меня закоротило сильнее, то ли от «иглорыцки», то ли от «моя», то ли от того, что Гроу выдал дальше:
— Но никогда еще она не была такой, как сейчас.
Сказано это было так, что вспыхнула кожа. Пусть даже касался он только моих плеч, и то через рубашку, но сдается мне, прикосновения тут были вообще ни при чем.
Взгляд глаза в глаза был таким глубоким и сильным, что у меня перехватило дыхание. Впрочем, это дыхание вернулось с резким ударом сердца, когда Гроу коснулся моих волос, сгребая пряди в горсть и почти касаясь губами губ. Эта реанимация прокатилась по телу волной жара, и я провела пальцами по его груди, подаваясь ближе…
— Фу-у-у! Только не говорите, что вы собрались целоваться!
Я дернулась назад, вписалась в стол и ойкнула. Гроу обернулся на Ленарда и приподнял бровь.
— Завидно — так и скажи.
— Ага, обзавидовался весь. — Ленард обхватил себя руками и вздернул бровь, копируя его жест. В целом он выглядел уже получше, чем вчера, но глаза не спрячешь.
Честно, я вообще не представляла, как себя с ним вести, поэтому слегка залипла, но, к счастью, Гроу, как всегда, не растерялся.
