Разве может таэрран не иметь никакого значения?!
— Прежде чем мы начнем, я бы хотел обратить ваше внимание на то, что сегодня на заседании присутствуют эсса Ладэ и эсса Хайм.
После этих слов Мирис сжалась, и я понимаю почему: взгляды иртханов сейчас вонзались в нас огненными стрелами. Давящими, пригвождающими к стульям.
— Они приглашены как пострадавшая сторона, чтобы иметь возможность наблюдать за правосудием.
Судя по тому, как побелела Мирис, она явно была не в восторге от такой возможности. Я же задумалась о том, что это и в самом деле нонсенс: раньше иртханы никогда не подпускали людей так близко к себе, не говоря уже о дозволении присутствовать на закрытом заседании.
— Эсса Ладэ, эсса Хайм, как пострадавшие от действий иртханов, вы имеете право на материальную компенсацию, размеры которой вам будут озвучены чуть позже.
Я перехватила, пожалуй, даже в чем-то дружелюбный взгляд и поняла, что смотрю на брата Леоны. На задворках сознания мелькнула мысль, что именно ему предстоит надеть таэрран на Гроу в случае, если у меня ничего не получится, но я ее отбросила. Рыжеволосый иртхан ободряюще мне улыбнулся, и я улыбнулась в ответ. Вспомнив Ильеррскую, еще и плечи расправила, возвращая остальным их превосходство. Не знаю, прониклись они или нет, но отец Мелоры смотрел на меня так, будто это я хотела сбросить его дочь с балкона.
— Перейдем к выступлениям обвиняемых. Ферн Гранхарсен, у вас есть что сказать?
— Нет.
Нет?! Чешую тебе под хвост, ты сдурел?!
Расскажи им о том, как ты вытащил меня с помощью магии, как поймал в каких-то считаных метрах над землей!
— Местрель Ярлис?
— Да. — Голос Мелоры звучал хрипло. — Да, мне есть что сказать.
Я подавила желание отвернуться и еще больше выпрямилась, когда она вышла на подиум. Одета местрель Ярлис была, как всегда, стильно, тем не менее от присущего ей лоска остались одни воспоминания. Волосы, обычно красиво уложенные, были стянуты в аккуратный хвост, а платье, строгое и прямое, серебристо-стального цвета больше выглядело деловым, чем роскошным.
— Я совершила ошибку, — сказала Мелора.
Она стояла так, чтобы видеть и нас и правящих, только Гроу оказался у нее за спиной.
— Ошибку, которой нет оправдания. Сейчас я хотела бы попросить прощения у вас. — Она повернулась к правящим. — За то, что таким поступком бросила тень на репутацию нашего общества. И у вас.
Она повернулась к нам.
В то, что Мелора раскаялась, верилось с трудом: наверняка адвокаты ее папочки написали эту речь сразу после того, как Гроу вытянул из Мирис признание. А все оставшееся время местрель Ярлис, даром что актриса, ее репетировала.
— Мирис, я прошу прощения за то, что манипулировала тобой, поддавшись непростительным чувствам. Эсса Ладэ, я прошу прощения…
Я спокойно и даже холодно встретила ее взгляд.
— За то, что произошло. Если бы я могла все исправить, я бы это сделала. Но я не могу. Все, что мне остается, это просто сказать, сказать вам всем, как сильно я раскаиваюсь.
Мелора замолчала, сцепив руки. Я обратила внимание на то, что ее пальцы подрагивают, но было ли это игрой или правдой, мне без разницы. Надеюсь, ее ждет пожизненная таэрран, и по этому поводу не испытывала ни малейшего сострадания. В конце концов, она это заслужила.
— Местрель Ярлис, это все?
— Да, местр Халлоран.
— В таком случае возвращайтесь на свое место.
Дождавшись, пока она сядет, Рэйнар произнес:
— Переходим к принятию решения.
Я снова посмотрела на Гроу, и снова тщетно. Поклясться могу, даже за все то время, что говорила Мелора, он на меня не смотрел.
Потому что его взгляд я бы почувствовала.
Всей кожей.
— Первым озвучим решение по делу ферна Гранхарсена.
И я чуть не поперхнулась, услышав предложение:
— Пожизненная таэрран.
Произнес это, к слову, правящий Ортахарны, тот самый, который по идее должен был официально вытащить из Мирис то, что неофициально вытащил Гроу. Леона говорила, что у меня перебор с агрессивностью, но в этот момент мне захотелось схватить этого типа за волосы и побить головой о стол.
— Поддерживаю, — произнес сидящий рядом с ним.
Да, кажется, у них численный перевес.
— Поддерживаю. — Это уже третий. — Осознанное вмешательство в разум человека после двух ментальных встрясок могло закончиться очень плачевно.
Во мне закончились все цензурные мысли, на месте я усидела только потому, что обещала Леоне вести себя прилично. Ладно, я усидела потому, что неприличное поведение могло закончиться тем, что мне вообще не дадут слова, поэтому я сейчас вцепилась в стул и плотно сжала губы.
— Пять лет, — сказал следующий.
Здесь что, у кого-то есть мозг?
Хотя я все равно считаю, что пять лет за такое — это перебор, тем более что Мирис здесь, живая и здоровая, а вот я могла бы оказаться в очень непростой ситуации стараниями Мелоры и ее папаши.
— Пять лет, — произнес Вэйлар.
Еще двое высказались за пожизненную, остальные за пять, получилось пятьдесят на пятьдесят. Остались Рэйнар и отец Мелоры, и я сильнее вцепилась в стул. Вот ни на минуту не сомневалась, что Ярлис выскажется за пожизненную, поэтому сейчас рисковала обломать остатки ногтей об обивку, в которую они впивались. Ладно, Танни, дыши глубже, последнее слово все равно остается за Председателем, даже если в голосах перевес, поэтому все будет хорошо.
Все будет хорошо, я сказала!
— Пять лет.
Я не сразу поняла, что этот голос принадлежит отцу Мелоры, поэтому только моргнула. Правящий, который грозился стереть меня в пыль и требовал назначить наказание за лжесвидетельство, сейчас с какой-то радости
