– Ты хочешь сказать, что никто к тебе не проникал? Иоко тут не был, и Деймес и Валес к тебе не заглядывали? – я ни капли не верила этому добродушному мужчине.
– Я их не видел, говорю честно, от всего сердца. Их не было в моем замке. Значит, карты Агамы тебе соврали, как всегда.
Но ведь не только они указали на башню Мертвяка, но и Дерево ракушек, которое хранилось в деревянной коробочке в моем рюкзаке. Что-то тут не совпадало, и я все больше сомневалась в правдивости слов болтливого Зомана.
– Карты Агамы очень старые, они уже утратили свою силу, так что я их не слушал бы. Лучше все делать самой, София, тем более что у тебя есть сила. Ты была в башне Каты, ведь так? Ты что-то почувствовала там?
– Ничего, – быстро ответила я и пожала плечами: – Рассказывай про Иоко.
– Хорошо. – Зоман уселся в кресле напротив, вытянул к огню ноги, обутые в коричневые туфли, погладил свою короткую бородку и принялся рассказывать.
– Каждый мальчик из Вороньего рода должен был пройти обучения в моей башне. Для чего, спросишь ты? Разве их не могли обучить отцы, которые тоже являлись Хранителями и владели Силой жизни? И это правильный вопрос, София, – Зоман кивнул головой и довольно улыбнулся, хотя я и не думала спрашивать. – Но не все мужчины, рожденные в Вороньем уделе, обладали достаточной силой, чтобы обучать. Кто-то просто владел Посохом и мог сражаться с врагом, охраняя свой удел, а кто-то обладал созидающей силой и строил, создавал, возводил и ломал, искал и прятал, правил и побеждал… Или рождался под лучами звезды Магатам. Я тоже родился в тот момент, когда у самого горизонта вспыхнули лучи этой звезды, как ты уже догадалась, София. Ты на редкость умная девочка!
Зоман переплел длинные пальцы рук, посмотрел на них с довольной улыбкой, а затем снова взглянул на меня и продолжил свой рассказ, довольно улыбаясь, словно я уже была его глупой, ничего не понимающей ученицей.
– Вот поэтому все одаренные мальчики попадали ко мне на обучение, чтобы лучше раскрыть свой талант и научиться владеть Силой. В конце каждый мальчик должен был сразиться со мной, ведь последний экзамен – бой со своим учителем. И, конечно, дорогая София, те, кто проигрывал бой, оставались в родных уделах, со своими отцами, и не становились Хранителями. Только Иоко не сдавал мне экзамена. Его отец не пустил своего первенца, держа при себе и надеясь, что гордость рода Иннади послужит их семье. Совершенно верно, София, Иоко (а тогда его звали Им-Сиан) был гордостью своего отца.
– И что? – пожала я плечами.
– Очень хороший вопрос, София, – Зоман довольно кивнул, – ты умеешь увидеть самую суть, что мне в тебе и нравится. Какая проницательная, умная девочка! Иоко обучался у Валеса, и, как мне позже рассказывал его учитель, время было безнадежно упущено. Мальчик вырос и стал заносчивым, гордым, дерзким, самонадеянным и глупым. А ведь ему досталась неимоверная сила! Он родился тогда, когда Магатам сиял в самой высокой точке, и ярче этой звезды не было ничего на небосклоне Мира Синих Трав. Ты можешь себе представить, что происходит с человеком, когда ему достается такая сила, а он к ней не готов? Вот почему Иоко очень быстро перешел на сторону Хозяина. У них был договор, ты слышала об этом? Им-Сиан стал его главным слугой, первым главнокомандующим его войска и провел в наш мир армию мертвяков. А уж что Хозяин обещал ему взамен – этого никто не знает. Но договор существует по сей день, София, поэтому было слишком опрометчиво и опасно возвращать память Им-Сиану. Проводник Иоко не опасен, он даже добр и нередко помогал своим подопечным…
– Ага, оставлял их на съедение лусам, – перебила я не в меру говорливого Зомана.
– Да? – Зоман воздел вверх руки, и на его лице появилась смесь обиды и глупого удивления, как будто я сообщила, что Иоко сожрал все пироги на празднике и ни с кем не поделился. – Этого я не знал. Значит, теперь ты сама понимаешь, каков на самом деле характер твоего Проводника. И ты совершенно права, что не доверяешь ему, София. Я могу лишь удивляться доброте твоего сердца, когда ты отправилась на помощь тому, кто хотел безжалостно предать тебя Хозяину.
При этих словах Зоман оглянулся, как будто Хозяин мог стоять за зелеными бархатными портьерами и подглядывать за нами.
– Да, это верх благородства, такими свойствами может обладать только настоящая Хранительница. Но продолжим наш рассказ и доберемся до правды. Слушай меня, и ты узнаешь, что было дальше. Я приносил клятву Хранителя в Белом храме и оставался верным ей. Поэтому, когда полчища мертвяков напали на мою башню, я принял сражение. Не испугался, не сбежал, а стоял до конца, ибо это был мой долг – служить своему народу до самого последнего вздоха, и я готов был умереть, София, но защитить Вороньи уделы, которые находились рядом с моим замком. И не только их! Около моей башни был сад с Деревом-порталом! Я должен был остановить Иоко и его мертвяков…
Зоман выпрямился и сверкнул темными глазами. Его речь стала страстной и выразительной, и сам он начал походить на искрящую свечу или даже на зажженную петарду, которая вот-вот вспыхнет множеством ярких огней.
– Ты не остановил Иоко, – сказала я ему.
– Я проиграл этот бой, потому что Им-Сиан оказался очень коварен. Он открыл портал для самого Хозяина.
Зоман заговорил совсем тихо, а его глаза, казалось, вот-вот взорвутся от эмоций.
– Нет, я не смог победить Хозяина. Да и кто может противостоять ему? Он прекрасен и велик, София. Я сумел сохранить свой замок и остался его хранителем навсегда. На мне тяготеет жуткое проклятие, из-за которого я не могу покинуть жилище. Что может быть ужаснее? Теперь ты знаешь всю историю: о моем горьком поражении и коварстве Иоко!
И тут мне стало скучно. Зоман и его долгие разговоры надоели мне, и я зевнула во весь рот, даже не стараясь закрыться ладошкой.
– Все! – тут же хлопнул в ладоши Зоман. – Пора заканчивать эти бестолковые разговоры. И о чем я только думал? У меня гостья, впервые за все Безвременье, и она пришла сюда добровольно, а я сижу и болтаю! Поднимайся наверх, София, там есть кровать и горячая вода, если нужно. А я пойду и еще раз поставлю чайник: вдруг тебе захочется чаю.
Сонливость навалилась так внезапно, что я начала клевать носом. Веки вдруг стали такими тяжелыми, что пришлось тереть глаза, чтобы они не закрылись. Зоман наклонился ко мне, и лицо его увеличилось, стало выпуклым, резким и размытым. Глаза
