Инфернальный реквием

Петер Фехервари

Инфернальный реквием

Моему брату Золтану, который получил шикарное имя и показал, что достоин его. Если бы не твоя въедливая поддержка, я никогда бы не закончил свой первый рассказ и Темный Клубок остался бы нераскрытой истиной.

Сорок первое тысячелетие. Уже более ста веков Император недвижим на Золотом Троне Терры. Он — повелитель человечества и властелин мириад планет, завоеванных могуществом Его неисчислимых армий. Он — полутруп, неуловимую искру жизни в котором поддерживают древние технологии, ради чего ежедневно приносится в жертву тысяча душ. И поэтому Владыка Империума никогда не умирает по–настоящему.

Даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает свое неусыпное бдение. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далекими звездами, и путь этот освещен Астрономиконом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Его в бесчисленных мирах. Величайшие среди Его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные супервоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и бесчисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов и многих более опасных врагов.

Быть человеком в такое время — значит быть одним из миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который только можно представить. Забудьте о могуществе технологии и науки — слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о перспективах, обещанных прогрессом, и о согласии, ибо во мраке будущего есть только война. Нет мира среди звезд, лишь вечная бойня и кровопролитие да смех жаждущих богов.

Все мы — тени, жаждущие обрести телесность в долгом кошмаре собственной души.

Икар Мальвуазен, капеллан–бичеватель Ангелов Кающихся

Все, что мы видим или какими мы видимся, — лишь сон внутри сна.

Допотопная терранская ересь

Действующие лица

Заблудшие

Иона Тайт — имперский проповедник

Асената Гиад — сестра–госпитальер ордена Вечной Свечи

Афанасий — Умелец

Серебряная Свеча

Хагалац — настоятельница–когностик

Наврин — сестра–диалогус (помощница Хагалац)

Харуки — сестра–диалогус

Бронзовая Свеча

Акаиси Бхатори — палатина–хирургеон

Соланис — старшая матерь

Анжелика — сервитор–медике

Железная Свеча

Чиноа Аокихара — старшая сестра–целестинка

Индрик Туриза — сестра–целестинка

Женевьева — сестра–целестинка

Камилла — сестра–целестинка

Марсилья — сестра–целестинка

Экзордийские пустотные абордажники, рота «Темная звезда»

Ичукву Лемарш — комиссар

Ванзинт Райсс — лейтенант

Толанд Фейзт — сержант–абордажник

Баннон Пинбах — капрал–абордажник

Чингиз Зеврай — абордажник

Аврам Сантино — штурмовик–абордажник

Больдизар Гёрка — штурмовик–абордажник

Конрад Глике — абордажник

Рем Райнфельд — абордажник

Крестовый поход на Провидение

Отче Избавитель — имперский исповедник

Моргвин — канонисса–истязатель, орден Терния Вечного

Барнабас Рэнд — коммодор Имперского Космофлота

Варзивал Червантес — капитан 9‑й рапсодии Ангелов Сияющих

Добродетели Просветительные

Истерзанный Пророк — воплощение Веритаса (Истины)

Кровоточащий Ангел — воплощение Клеменции (Милосердия)

Измученный Умелец — воплощение Хумилитаса (Смирения)

Слепой Дозорный — воплощение Вигиланса (Бдительности)

Кающийся Рыцарь — воплощение Темперанса (Умеренности)

Горящий Мученик — воплощение Каритаса (Заботы)

Немой Свидетель — воплощение Каститаса (Целомудрия)

Exordium[1]

Зарождение

Крепись, путник, ибо избранная тобою дорога будет нелегкой. В странствии ты обретешь только крупицы славы и не изведаешь радости, не говоря уже о надежде на светлое будущее в конце путешествия. Если же ты ищешь безупречно точных ответов, то лучше бы тебе немедленно повернуть назад, ведь подобные бальзамы на душу нужны лишь невинным, невежественным и добровольно поглупевшим людям. Сомнамбулам, что шагают к смерти по утоптанным тропинкам жизни. Выпрямив спину или опустив плечи, ведомые доблестью или сдерживаемые страхом, они вышагивают, ковыляют или ползут к забвению, полные омерзительного блаженства. Ибо неведение воистину блаженно, даже если отдает болью, точно как и блаженство всегда презренно, даже если добыто отвагой.

Лишь Истина режет достаточно глубоко, чтобы заслуживать уважения.

Но ты и так знаешь об этом — если не умом, то сердцем, — иначе никогда бы не вступил на сей извилистый путь, увитый терниями. Немногим хватает прозорливости, чтобы заметить мой след, и еще меньше тех, кто способен отыскать меня, однако те, кому сопутствовал успех, просто не могли поступить иначе. Нет, не нужно отрицаний — голодный блеск в глазах изобличает ложность твоих сомнений! Ты слишком многое увидел и принес в жертву, чтобы утолиться никчемной праздностью, кою даруют вера или здравомыслие. Тебя уже не удовлетворит ничто, кроме честности.

Но здесь кроется первый и самый непреложный ужас, о котором я обязан рассказать тебе: Истина суть многоглавый и изворотливый зверь. Она утратила цельность в ту пору, когда ранние разумные создания взглянули на свой мир с недовольством и спросили: «Почему?», а затем начали войну под девизом «Нет!». На протяжении эпох Истина то распутывалась, то скручивалась вновь, приведенная в беспорядок страстными деяниями тех, кто стремился изловить ее, запереть, упорядочить и восславить. Однако их цель недостижима, поскольку они вечно гоняются за собственными хвостами.

И хвосты те усеяны шипами.

Автор неизвестен

Пролог

Скованные ночью

Улей Карцерий на Сарастусе

— Не выходи сегодня вечером, отец, — сказала Мина.

Она не возражала и не умоляла: ее голос звучал слишком безжизненно для таких эмоций.

— Вернусь до комендантского часа, — ответил Иона.

Не оборачиваясь к девушке, он загнал магазин в небольшой увесистый пистолет. Хотя Мину уже почти ничего не волновало, вид оружия беспокоил