Просто я помнила тот белоснежный конверт, видела его несколько раз в руках Кары. Тогда не понимала, а теперь вдруг осознала – в дни, когда встречала Кару с конвертом, та была счастлива и очень ко мне добра.
А ещё меня действительно не били, в то время как другим детям всё же доставалось. У одной из сестёр однажды даже случилась истерика потому, что её выпороли за шалость, которая буквально вчера запросто сошла с рук мне.
– Сколько раз вы встречались с тем человеком? – новый вопрос Фатоса послышался словно сквозь вату.
– Один, – сказала Кара.
– И деньги он больше не передаёт? – спросил Фатос.
– Нет. Выплаты прекратились. Мы ждали, ждали, а он…
Лицо приёмной матери исказила такая гримаса, что я вздрогнула. Ярость, смешанная с негодованием и ненавистью, и почему-то почудилось, что все эти эмоции посвящены мне. Будто именно я виновата, что «меценат» пропал.
– Когда это произошло?
– Три года назад, – ответила Кара, и у меня голова закружилась. – Думаю, с тем щедреньким мужчинкой что-то случилось, – да, под гипнозом приёмная мать слова не выбирала, – но это же не повод нарушать данное нам слово!
– Сколько он вам платил? – прозвучал новый вопрос.
Кара хмыкнула и сказала, а я… снова привалилась к стене, потому что мир резко закружился.
Впрочем, удивилась не только я, у Фатоса и его «ассистентки» тоже глаза на лоб полезли. Гипнотизёр даже переспросил, и Кара уверенно повторила цифру, которая была принципиально выше и государственных пособий, и той «стипендии», которую мне сейчас платили.
– Очень небедный человек, – не сдержавшись, прокомментировала женщина с папкой.
– Тупой богач, – поддержал Темор, обозначая своё отношение. – Не знает, куда деньги девать.
На миг повисла тишина, а потом Фатос снова поинтересовался:
– Почему вы решили, что с тем человеком что-то случилось?
Паривэллы дружно пожали плечами.
– А что ещё? – хмыкнул Темор. – На той встрече он держался так, что мы сразу поняли, его остановит только смерть.
Гипнотизёр поджал губы, а женщина… Как понимаю, теперь, когда Кара с Темором находились под глубоким воздействием, она тоже могла спрашивать.
– То есть вы получали эту сумму ежемесячно, на протяжении десяти лет. Верно?
– Верно. – Темор торопливо закивал.
– И вы утверждаете, что вам не хватает денег? За десять лет… это же целое состояние!
– По-вашему, мы идиоты, тратить деньги на детей? – фыркнул Темор.
Рядом со мной появился Крам и обнял за талию, точно не желая оставлять в одиночестве, а приёмный отец продолжил:
– Все те деньги и часть средств, которые получили от государства, мы отложили. Через несколько лет, когда покончим с этим сопливым бизнесом, купим домик на островах и будем жить как богачи.
Слов не нашлось. Ни у меня, ни у кого-то другого. Только Фатос обернулся, чтобы бросить взгляд на зеркало. Он словно извинялся. Впрочем, охотники с самого начала считали, что мне незачем сюда приходить.
– Думаю, на этом и закончим, – сказал Фатос.
А Кара…
– Знаете, дети – это такое неприятное дело. Деньги, конечно, не пахнут, но только не в этом случае. Пахнут! И соплями, и подгузниками, и…
Я зажала уши, понимая, что слышать такие признания не хочу. Перед глазами мелькали лица братьев и сестёр, картинки из собственного детства, и становилось тошно. Знала, что Кара и Темор не самые ласковые, но вот такое отношение… Даже не подозревала, что всё настолько неприятно.
Но родных детей они любили всё-таки больше – хоть на том спасибо. А деньги… Их всегда не хватало, и нам во многом отказывали, Кара и Темор тратились лишь на самый минимум. Только необходимое. И не самая качественная еда.
Видя, как Фатос взялся за кулон, явно собираясь вернуть собеседникам разум, я развернулась и шагнула к двери. Крам намерение понял и поспешил следом. Когда вышли в коридор, сразу потащил прочь, к тому самому лифту, а едва вошли в кабинку шепнул:
– Прости, Лирайн. Мне не следовало приводить тебя сюда.
Честно? Я сперва подумала о том же, но чуть позже, когда вернулись в закрытую часть комплекса и я снова набрела на автомат с кофе, поняла – всё правильно. Мне нужно было это услышать, хотя бы для того, чтобы не питать иллюзий и не страдать угрызениями совести.
Впрочем, от последнего избавиться не получилось. Ведь это я вырвалась, а другие, включая малышню, остаются в семье.
– Лирайн? – попытался окликнуть Крам, но я мотнула головой, показывая, что обсуждать что-либо не готова.
Потом шумно вздохнула и попросила:
– Можно я к себе?
Парень поджал губы и отпустил.
Успокоиться я смогла лишь после того, как приняла горячий душ, полежала час под одеялом, укрывшись с головой, и выпила ещё одну чашку кофе с солёным крекером. Но и после этого внутри сидело ощущение вакуума, очень хотелось вернуться под одеяло и остаться там навсегда.
Тем не менее я заставила себя застелить кровать, потом выудила из кухонного шкафчика ещё два крекера и, взяв мобильный, отыскала номер Исты. Собиралась позвонить, а Иста словно почувствовала. Она позвонила раньше, только не по телефону, а в дверь.
Впрочем, направляясь к двери, я ещё не знала, кого там застану. Более того, думала, это Крам – до сего момента в гости заглядывал только он.
Нет, факт появления у меня собственного жилья секретом не являлся, и остальные давно всё знали, но как-то так сложилось. В общем, появление Исты действительно стало сюрпризом.
– Ты как? – с порога спросила она.
Я отстранилась, пропуская охотницу внутрь, и ответила:
– Не очень.
Девушка глянула с сочувствием, сказала:
– Лирайн, это всё так ужасно. Мне дико жаль. Твои опекуны не имели права так поступать, да и тот охотник… Наверное, у него были веские причины, чтобы не забирать тебя, а оставить в приёмной семье?
Я пожала плечами – понятия не имею. И тоже поинтересовалась:
– Тебе Нейсон рассказал?
– Да. Правда, предупредил,
