Давид расцвел подсолнушком.
– Вопросы есть?
Антон нахмурился.
– Малена, подумай еще раз, пожалуйста.
– Я очень благодарна вам, Антон Владимирович, но согласись я так поступить, и господин Асатиани вправе будет оскорбиться. За то, что я оценила его благородный порыв так дешево.
Парни прокрутили это в голове, переглянулись, и Антон скрипнул зубами.
– Ладно. Завтра на работу к обеду, поняла?
– Да. Спасибо, Антон Владимирович.
– Не за что. Додик, ты тут разберешься?
– Уже, собственно, – и не подумал отказываться Давид.
Антон пожал ему руку, кивнул на прощание Малене и отправился к машине. Был бы у него хвост, как у кота, сейчас бы точно все углы им обтрепал… И чего он так разозлился?
Давид проводил друга взглядом, а потом сделал то, чего от себя и сам не ожидал. Взял руку Малены и коснулся ее губами.
«Я правда от всей души». – «Я знаю, и я тебе благодарна».
Вслух не было сказано ни слова, но парень и девушка отлично поняли друг друга.
Бывает такое.
Выходим мы из магазина, на крыльце сидит и мяучит кошка – и мы покупаем ей рыбы. Или подаем деньги мальчишкам в метро. Или…
Просто порыв. Движение души, не требующее ничего в ответ. И не стоит опошлять его реверансами.
Дверь и камеры стоят дороже кильки? Безусловно. Только мерки у всех разные. Давид эту сумму, а то и больше, тратил в месяц на бензин для своего внедорожника. Да и знакомые все сделали подешевле… дверь вообще с одного из отцовских объектов, камеры у них и так ставят на каждой стройке… Нет, не так дорого ему это обошлось.
Просто помог. И не надо ему было оплаты, он и эту игру придумал больше, чтобы Малена не чувствовала себя обязанной. Он был не против уложить девушку в постель, но не покупать же?
Хотя почему нет?
Наверное, потому, что эта – не продается.
* * *Пока Давид занимался самокопаниями, Малена тоже беседовала с Матильдой.
– А правда, чего ты отказалась? – спрашивала Мотя.
– Давид это сделал не думая. Просто позаботился, понимаешь?
– Ну да. Но…
– Антон мне нравится. Если бы я взяла у него деньги…
– Ты была бы обязана их отработать. И все.
– С нашей жизнью? Когда неясно, что будет завтра?
Об этом Матильда не задумывалась.
– М-да.
– А еще Антон мне слишком нравится. Я не могу взять у него деньги, понимаешь? Это неправильно получится! Не так! Мне проще договориться с Давидом, который мне безразличен.
Матильда понимала.
– А еще учитываем, что Антон принимает оплату натурой…
Малена поморщилась. Она не поступила бы так, но… пусть даже шанса на такие отношения не будет. Гадко…
– Что обидно, я бы с легкостью оплатила тебе хоть дом, хоть что. Но мы не переправим сюда деньги.
– Остается их отрабатывать. Кажется, в мужском варианте это называлось «чичероне»?
– Это не совсем так. Мы просто играем. И – да, у нас так делали. Нанимали девушек для обучения ребенка «хорошим манерам»…
– Кстати, можно сходить к нотариусу и написать завещание на Давида.
– Ты всерьез? – удивилась Малена.
– А что такого? Ты же видела мою мамашу…
Малена задумалась.
– Почему бы – нет?
– Тогда завтра так и сделаем. Как раз утро свободное…
– Да… спать пора.
По счастью, все уже заканчивали, и с дверью, и с камерами. Давид лично проводил Малену до дома, почесал Беську за ушком, попрощался – и удрал.
Малена повесила новые ключи в прихожей и повернула защелку, чтобы никто, даже с ключом, снаружи не вошел.
– Мой дом – моя крепость, – прокомментировала Матильда.
– Именно так.
– Тогда в душ и спать.
Что девушки и претворили в жизнь.
Глава 5
Арман Тенор, матрос из СаларинаНикогда и никому не расскажет Арман, какого страха он натерпелся той ночью.
Уж простите за некрасивые подробности, но не был бы он в реке, степняки бы его по запаху нашли. Обгадился он не раз и не два. И когда заметил костры степняков, и когда они рыскали по берегу, и когда ногу в очередной раз свело судорогой, вода-то холодная, и когда течение, мерзость такая, повлекло островок прямо к трем степнякам, которые отливали в реку с берега…
Сволочи!
Непроизвольная реакция организма на страх. Арман таких слов не знал, но медвежья болезнь на него напала… Сколько раз он прощался с жизнью – знать бы. Только не было другого выхода, и другого пути тоже не было. Потому и плыл он, и молился Сестре и Брату, чтобы спасли, защитили, да хоть бы что сделали…
Арман бы и Восьмилапому в ту ночь душу запродал, да вот беда – ни одного шервуля рядом не оказалось, договор подписывать не с кем было.
Только под утро он выбрался на берег, поймал еще с десяток карасиков, опять слопал их сырыми – и вновь полез в реку. На суше он степнякам не соперник, а на реке хоть чуть, да обгонит.
Перед глазами стоял Равель. Хоть и нечасто, а погуливали там матросики, на день, на два, делали стоянку, брали товар…
И степняки, которые врываются в мирный город.
Страшно.
Как же страшно…
Избавившись от непосредственной угрозы своей жизни, Арман смог мыслить более здраво.
Ему надо в Равель. Предупредить людей. Выслушают его – хорошо. Нет? В любой толпе есть с десяток человек, которые прислушаются и поверят. Хоть чьи-то жизни он спасет.
Но это-то героизм. А практика проще.
За спиной степняки, туда не вернешься. Единственный шанс – в городе устроиться на корабль и уйти вниз по Интаре, к морю. Вряд ли купеческими лоханками будут воевать со степняками. У самого Армана положение хуже некуда. Руки есть, голова есть, но даже нормальных штанов, и тех нет, на палубе он не в лучшей своей одежде работал. Деньги канули на дно вместе с кораблем, да и было тех денег не так чтобы много, сбережений особых тоже нет, до родственников еще добраться надо, да и…
Не слишком богатая семья у Армана, вовсе даже бедная. Он своим помогал, конечно, потому и не отложил на черный день. Зато родители корову купили, младших молочком поить начали, сейчас вот приплода дождались, тоже телочка. Арман, когда бывал в Саларине, к ним заходил, Сестра милостива, ни одного малыша в эту зиму не умерло. Сестренку замуж выдали, ей помог на приданое…
Арман стиснул зубы.
А ведь если Аллодия, то и Саларин… Неужели эти твари и туда пошли?
Нет, не должны. Аллодия – государство сильное, да и удобнее сюда идти.
Степь…
Равнина, которая неподалеку от границ Аллодии переходит в лесостепь, а потом и в лес. А вот в Саларине не совсем так… часть границы со Степью охраняет болото. Интара хоть тут помогла, река она своенравная, и у истоков ее лежит топь. Не то чтобы серьезная трясина, а все ж конному туда соваться не стоит. Гать лежит, да только
