Прихожая огласилась стонами боли.
Какой бы ты головорез ни был, а если, поскользнувшись на гадкой селедке, вписываешься копчиком в пол – это больно. А еще обидно. Не от бандитского ножа ты пострадал, не от врага на крутой разборке, а… так. От веревки, куска сала и табуретки.
По прихожей пошел мат-перемат. Кое-как, оскальзываясь и цепляясь друг за друга, а самые сообразительные и просто на четвереньках, преодолели «минное поле». И двигались они не из дома, а в дом.
Уходить? После первой же трудности? Вот уж нет!
Хотя Лоран начал понимать, что это – неспроста. Не каждый же день здесь так? Или – что?..
Но ведь заплачено! Значит, пусть ищут ему эту стерву, если она здесь!
Злые, как шервули, бандиты выбрались в гостиную. Переглянулись.
И – встали.
Свет вспыхнул в нескольких местах сразу, ловкие руки подожгли факелы, и стало видно, что в углах гостиной стоят арбалетчики. И оружие у них на боевом взводе…
Такие болты насквозь пробьют сразу нескольких.
И в окнах поблескивают жала болтов. И на лестнице…
Нет. По лестнице медленно спускается здоровущий рыжий громила при полном вооружении. Шел, небрежно поигрывал топором, которым быка надвое развалить можно было, улыбался со всей возможной куртуазностью… И почему ему никто не верил?
– Какие гости! Какая честь!
* * *Тишина стояла такая, что слышно было, как у одного из подручных Пахта урчит в брюхе. Потом Карст, а это был именно он, улыбнулся еще шире.
– А что ж у нас гости с оружием?
Лоран кашлянул. Выступил вперед.
Он понимал, что все летит в пропасть, но… вдруг удастся что-то еще изменить? Хоть что-то?
– Я – Лоран Рисойский. И прибыл в гости к своей племяннице…
– Я что, похож на вашу племянницу? – искренне удивился Карст.
Отрицать очевидное Лоран не мог.
– Где Мария-Элена?
– Мне-то откуда знать, кого и где вы ищете? Здесь. Живу. Я!
– А у меня другие сведения!
– А мне плевать! – рявкнул Карст. – Я сейчас всех тут положу, и ничего мне за то не будет! Ввалилась тут шайка подзаборная…
– Да я Рисойский!
Карст шагнул вперед.
Впечатление он производить умел. Это как бобтейл – милая плюшевая, пушистенькая собачка вдруг открывает пасть, и оказывается, что набор зубов там – хоть крокодилу хвост откусывай.
Рисойский сейчас оказался перед разъяренным медведем на голову его выше, топор блеснул у самого носа Лорана – и мужчина сдулся, словно шарик.
– Так Восьмилапому и расскажешь!
– М-мои люд-ди…
Лоран чуть заикался. А поди тут не прозаикайся, когда рядом с тобой проносится громадный топор и врубается в стену.
Тетушка Берта со вздохом разрешила. Ладно уж, но сильно комнату не уродовать! И постарайтесь не залить кровью паркет – не ототрешь потом!
Пахта со разбойнички это тоже впечатлило.
Карст ухмыльнулся.
– Надеюсь, здесь все люди разумные?
Пахт кивнул. А то нет, что ли? Одно дело – пройти в мирный дом, запугать слуг и вытащить из кровати девчонку. Напугать и передать заказчику. Другое – сражаться всерьез, с воинами при оружии, которые не собираются брать пленных. За такое – и цена другая, и люди нужны другие, и вообще… мы так не договаривались!
Нечестно!!!
Мысли эти были написаны на лице Пахта, так, что даже Карст усмехнулся.
– Вот и ладно. Живыми отсюда все уйдете. И на своих ногах. Если слушаться будете.
– Я дворянин! – попробовал еще раз вякнуть Лоран, но кто б его слушал?
– Раздевайтесь!
Челюсти отвисли у всех, включая Пахта.
Карст без особого труда вырвал топор из стены и еще раз крутанул его.
– Я кому?..
Болт свистнул и впился в пол, аккурат рядом с ногой Пахта. Буквально впритирку к сапогу. Вот теперь дошло до всех.
На пол посыпалось оружие, полетела одежда… Подштанники Карст милостиво разрешил оставить. И сапоги – тоже. Так и быть.
Лоран медлил, но второй болт сбил с него шляпу, пребольно рванув за волосы.
Рисойский понял, что с того света никому ничего не докажет, и принялся раздеваться, злобно сбрасывая одежду на пол.
Карст, который наблюдал за происходящим, ехидно улыбался в усы. А что?
Хотели дешево и легко отделаться? Не рассказал вам Рисойский, что с ним эта пигалица проделала? А зря, ой как зря… вы бы с него тройную цену содрали.
– Сука, – прошипел все осознавший Лоран.
Тихо-тихо, так, чтобы никто не услышал.
Безусловно, это была работа Малены. Такая же, как со свиньей. Но поди докажи! И не ждали они отпора, никак не ждали, Лоран же заплатил судомойке, та должна была добавить сонного зелья в ужин… не добавила? Что вообще с ней случилось?
На этот вопрос могла бы ответить Берта Ливейс, которая рассвирепела не на шутку, узнав о таком «маленьком гешефте», оттрепала девчонку за волосы и передала людям Карста.
Те, недолго думая, связали предательницу на манер колбасы и сунули в кладовку. Понятно, никто не собирался ее убивать или сдавать страже, пусть катится, но не сразу же! Предупредит еще нанимателя!
Ничего, полежит до утра, не оголодает и не помрет. А утром пинка ей для скорости – и вон пошла. Тебя, отродье Восьмилапого, в приличный дом взяли, работу дали, а ты фортели выкидываешь?
Брысь отсель!
Наконец банда была раздета, и один из подручных Пахта лично сгреб все добро в угол гостиной.
– А теперь – на выход, – вежливо показал Карст.
Такого никто не ожидал.
Ночью?
На улице?
В одних подштанниках?!
Да ты!..
Карст недобро улыбнулся.
– А что вас, господа подонки, удивляет? Ваши жертвы так и уходят, нет?
Вообще-то – да. Но то ж жертвы, а это – они, такие умные, сильные, хищные… и ВОТ ТАК!?
Свистнула для вразумительности еще пара болтов. Один из подручных Пахта взвыл – ему царапнуло мочку уха. Расчет был филигранный, ухо даже не оторвало, так, располосовало, но место-то нежное! Кровавое, и льет оттуда, хоть ведро подставляй.
Все быстро поняли, что к ним по-доброму, а доброту надо ценить. И слушаться! А то ведь и похуже может быть! И будет! Запросто!
Так что бандиты кучкой направились к двери. Вышли.
И вот это они зря. Надо было цепочкой выходить, а они…
Малена это предусмотрела. То есть – Матильда, откуда приличной герцогессе было знать о суде Линча? Да и смолу опять же найти сложно, дело трудное, обошлись клейстером из крахмала: сварить – пара минут, дешево и сердито. Малена лично развела здоровущую бадью, в которой у тетушки Берты обычно свиной корм запаривали.
И стоило бедолагам выйти на крыльцо в одних подштанниках…
Вот это все и опрокинулось сверху.
Досталось всем. Пахту, его подручным, Лорану… И не успел народ сообразить, чем их окатили с удобного балкончика на втором этаже, сверху посыпались перья.
Много перьев.
Три подушки перьев и одна перина.
Разве ж нам чего-то жалко для любимого дядюшки? Малена бы и больше раздербанила, жаль, времени не было!
В довершение всего улица озарилась вспышками петард. А что, такое веселье – и без фейерверка? Нет, нельзя, никак нельзя!
Пахт
