Для переговоров к Вилье был послан лисенсиат Боналес Сандоваль. Он был одним из адвокатов Вильи в период, когда тот находился в тюрьме Сантьяго. Боналес Сандоваль написал Вилье письмо с просьбой разрешить ему приехать в Чиуауа. Вилья, ничего не подозревая, ответил согласием.
Лисенсиат появился в ставке Вильи в сопровождении группы советников. Их радушно приняли и пригласили к столу. После обеда лисенсиат передал Вилье письмо от Феликса Диаса. Вилья положил письмо в карман, обещая прочесть его ночью и утром дать ответ. Гостям отвели места для ночлега…
В ту же ночь один из адъютантов Вильи прочел ему послание Феликса Диаса, в котором этот предатель превозносил степного центавра до небес, называл его подлинным вождем революции и предлагал порвать с Каррансой. Диас обещал доллары, оружие и все, чего только Вилья пожелает. Он убеждал Вилью, что при его, Феликса Диаса, поддержке тот сможет быстрее расправиться как с Уэртой, так и с Каррансой.
Вилья молча прослушал послание Диаса и, ничего не сказав, пошел спать.
На следующее утро командующий Северной дивизией вновь пригласил к столу посланцев.
За столом Вилья проявлял большое радушие, сыпал шутками и прибаутками. Его веселое настроение передалось и гостям. Поведение Вильи они истолковывали как согласие на предложения своего патрона.
Но вот завтрак подошел к концу. Вилья спросил одного из гостей:
— Вы кончили, амигито?
— Да, генерал, я насытился. Таких вкусных тамалес и энчиладас я давно уже не ел. Благодарю вас, генерал.
— Не за что, амигито. Ну что ж, если вы закончили трапезу, то, пожалуй, пора вам узнать и мой ответ на послание генерала Диаса.
— Просим вас, просим, генерал!
— Пожалуйста, амигос. Тот, кто закончил завтракать, тот и получит первым ответ. Прошу тебя, Фьерро, сообщи вот этому амигито, который уже поел, наш ответ, а остальным сообщай по мере того, как будут кончать завтракать.
Фьерро встал, схватил за шиворот наименее прожорливого посланца Диаса и вытолкал его во двор. Там раздался выстрел. Фьерро возвратился.
— Кто следующий?
Сомнений быть не могло. Посланцев Феликса Диаса ожидала смерть. Таков был ответ.
Гости не знали, что делать: или продолжать есть — и продлить на какие-то мгновения свою жизнь, или молить Вилью о пощаде. Потеряв всякий контроль над собой, они делали и то и другое. Но неумолимый Фьерро вытаскивал гостей одного за другим из-за стола… Последним был расстрелян Сандоваль. Его вытащили во двор с креслом, в которое он судорожно вцепился. На прощанье Вилья сказал ему:
— Если бы моя мать просила меня предать революцию, перейти к врагу и стать реакционером, я бы приказал расстрелять ее.
КЛАД ТЕРРАСАСА
Когда Северная дивизия заняла Чиуауа, Вилья объявил себя военным губернатором штата и стал восстанавливать мирную жизнь.
Вилья, вспоминает Джон Рид, немедленно послал своих бойцов наладить работу электростанции, конки, телефона, водопровода и мельницы. Он назначил своих представителей для управления поместьями, хозяева которых бежали или были убиты восставшими пеонами. Бойни тоже были взяты под контроль армии. Солдаты по распоряжению Вильи резали там скот, некогда принадлежавший помещикам, и по твердым ценам продавали мясо населению. Твердые цены были установлены также на хлеб, молоко и другие продукты питания.
Вместо старой полиции, которая разбежалась или была перебита, в городе следили за порядком солдаты Северной дивизии. Смертью карались воровство и продажа спиртных напитков солдатам.
— В дни мира, — говорил Вилья Джону Риду, — солдаты должны работать. Когда солдату нечего делать, он думает о войне.
Вилья относился с большим уважением к просвещению. Он считал, что жизнь людей можно сделать счастливой, наделив их землей и дав им образование. Вилья неоднократно говорил своим приближенным:
— Сегодня я проходил по такой-то улице и видел там много детей. Давайте откроем там школу.
За время пребывания Северной дивизии в Чиуауа в городе было открыто свыше пятидесяти школ.
Но на все эти добрые дела были необходимы деньги, деньги и еще раз деньги. А откуда их взять? Богачи удирали, забирая все свое состояние, а у бедняков денег не водилось. Деньги почти исчезли из обращения. Люди прятали золото и серебро. Крестьяне перестали поставлять в город продукты, ибо горожанам нечем было платить. Обменивать продукты на готовые изделия тоже не представлялось возможным, так как Чиуауа не была промышленным городом. Торговля прекратилась. В городе начался голод.
Когда Вилье доложили о создавшемся положении, он сказал:
— Ну что ж, если денег нет, то их следует отпечатать. Наша власть, будут и наши деньги.
Вскоре на станке, установленном в подвале губернаторского дворца, было отпечатано два миллиона песо, на которых была воспроизведена подпись Вильи — единственная гарантия их стоимости. Новыми деньгами Вилья платил служащим, солдатам.
Новые деньги оживили торговлю. Крестьянин потянулся со своими продуктами в город.
На новые деньги, однако, нельзя было купить у американских контрабандистов оружие. Для этого требовались старые банкноты и серебро, а их население все еще держало в кубышке.
Вилья издал декрет, согласно которому все старые серебряные и бумажные деньги подлежали обмену по номиналу на новые в казначействе штата. Обмен должен был закончиться к 10 февраля 1914 года. После этой даты старые деньги объявлялись фальшивыми, а за их хранение и использование виновным угрожало тюремное заключение.
Потребности Северной дивизии, которая росла точно на дрожжах, непрерывно увеличивались. Успех предстоящих сражений в значительной мере зависел от степени оснащения революционной армии оружием и боеприпасами, и за них приходилось расплачиваться старыми деньгами.
Но, как говорится, на ловца и зверь бежит.
В это время бойцы Вильи арестовали не успевшего удрать дона Луиса, сына помещика Террасаса. (Отец дона Луиса и другие его родные и близкие Давно уже бежали в Эль-Пасо.)
Весть о поимке дона Луиса обрадовала Вилью. Ведь Луис Террасас был, кроме всего прочего, директором Горного банка Чиуауа, золотой запас которого — свыше 500 тысяч долларов — точно в воду канул после освобождения города революционными войсками.
Вилья приказал немедленно доставить Луиса Террасаса к себе в губернаторский дворец и предложил бывшему директору Горного банка вернуть золотой запас и все ценности.
Террасас, однако, скорее согласился бы расстаться с жизнью, чем со своими капиталами. Он притворился нищим.
— Генерал, от былого богатства моей семьи осталось только одно воспоминание. Наши дома, поместья, скот, деньги — все давным-давно отобрано вашими солдатами. Я беден, как церковная мышь. Если вы у меня потребуете даже тысячу песо за мою жизнь, то и их у меня не найдется. Можете меня вешать, можете миловать — мне все равно.
Вилья приказал своему адъютанту, имевшему школьное образование и слывшему поэтому ученым человеком, побеседовать с Террасасом и уговорить его подобру-поздорову возвратить народу награбленные его
