Он передал сумку Холивеллу.
– Тут хлеб, сыр и яйца. И пирог.
Глаза Холивелла сверкнули.
– Отличная работа, ваше высочество. Но учитывая плакат, лучше нам отправляться в дорогу.
– Да, по крайней мере, теперь я знаю дорогу. Знаю, куда идти.
Холивелл взглянул на него. Пугающе бесстрастным тоном он поинтересовался:
– И откуда же вы узнали дорогу, ваше высочество.
– Ну… я упомянул, что мы направляемся… в Правонт.
– Мы?
– В смысле, «я», я направляюсь в Правонт. Разумеется, я не сказал «мы». Я сказал «я».
– Ты хочешь сказать, что у них там висит плакат с твоим изображением. И ты рассказал им, куда направляешься.
– Он меня не узнал, – настаивал Эдион, – я бы понял это.
– Да, но я готов поспорить, что, проходя в следующий раз мимо этого постера, он задумается, а затем расскажет об удивительном сходстве с одним из своих гостей, направлявшемся в Правонт, следующему помощнику шерифа, который покажется у него на пороге, – Холивелл покачал головой, – нам нужно двигаться быстрее.
Лицо Эдиона покраснело.
– Мне жаль. Я понял, что совершил ошибку.
– Неужели, ваше высочество? Гора с плеч.
Холивелл запрыгнул на лошадь и поехал прочь.
И тут, ко всем неприятностям, начался дождь.
Воздух загустел от мошкары. Марш, Эдион и Холивелл сидели вокруг костра, обмотав тканью лица и шеи и крепко запахнув куртки. Дождь был недолгим, но мошки, атаковавшие их сразу же после того, как он прекратился, были ещё хуже.
Марш отщипывал остатки пирога своими длинными, изящными пальцами, а Холивелл разложил перед собой карту и подбирал такой маршрут в Правонт, о котором бы не упоминал корчмарь в разговоре с Эдионом.
– Мы можем попробовать срезать путь, свернув на запад, – предложил Марш, – но мне кажется, что на западной дороге будет больше людей шерифа.
Холивелл покачал головой.
– Мы продолжим двигаться в Правонт. Мы не можем рисковать поиском лодки сейчас – они будут следить за рекой, но мы можем переправиться там и пройти на запад к Россарбу. А оттуда отправимся на корабле до Калидора.
– К северу от Росса нет ничего кроме Северного плато, – напомнил Эдион.
– Для вас это проблема, ваше высочество? – спросил Холивелл преувеличенно вежливым, на взгляд Эдиона, тоном.
– Это запретная территория. Туда никто не ходит.
Холивелл улыбнулся:
– Мне уже нравится.
– Это запретная территория, потому что это территория демонов.
Если Холивелл и услышал его, то не подал виду.
– Раздобудем в Правонте больше провизии. И ещё одну лошадь, чтобы везти её.
Холивелл, похоже, твёрдо вознамерился ехать туда, и у Эдиона не было желания с ним спорить. В конце концов, какая разница? Люди шерифа или демоны?
– Что ж, я не сомневаюсь, что с вами я в безопасности, Холивелл, верно, Марш? – Эдион улыбнулся Маршу, но тот смотрел в сторону. – Мне жаль, что я создал столько проблем.
Марш покосился на Холивелла, но ничего не сказал. Они сидели в тишине.
Эдион почесывал укусы от мошкары, когда его посетила идея. Он достал бутылку с демоническим дымом, вытащил пробку, поднёс губы к горлышку бутылки, вдохнул небольшое облачко дыма, а затем поднёс рот к укусам на запястье. Он покосился на Марша, пристально наблюдавшего за ним. И в кои-то веки абаск не отвернулся и не сделал вид, будто ему всё равно.
Эдион распахнул губы, дым выскользнул у него изо рта, но юноша снова втянул его, немного рисуясь, а затем взял в руки запястье Марша и коснулся губами его укусов. Эдион почти ожидал, что Марш начнёт сопротивляться или попытается выдернуть руку, но вместо этого юный слуга позволил Эдиону держать его руку и сидел неподвижно. Эдион чувствовал пульс Марша, медленный и ровный, и он продолжал касаться укусов на коже Марша губами, но дым, похоже, и не думал клубиться вокруг его укусов, как вокруг раны в плече. Эдион выдохнул дым и смотрел за тем, как он поднимается вверх и рассеивается в воздухе, прекрасно понимая, что Холивелл пялится на него.
– Я хотел проверить, работает ли дым с укусами мошек, – пояснил он.
– Ты же не собираешься проверить это на моих укусах, ваше высочество? – полюбопытствовал Холивелл.
От одной только мысли о том, чтобы коснуться Холивелла даже не губами, а руками, у Эдиона мурашки по коже побежали. Однако вместо этого он предложил:
– Почему бы тебе самому не попробовать? – Эдион протянул старшему абаску бутылку. – Он ещё и расслабляет немного. Получишь двойную пользу. – И юноша рассмеялся при мысли об этом.
– Похоже, наркотик повлиял на твои мозги, а не на укусы, – заметил Холивелл, разглядывая запястье Эдиона.
Холивелл был прав: укусы на запястьях Эдиона и Марша и не думали заживать.
Холивелл фыркнул и улёгся на одеяло.
– Марш, ты караулишь первым, – сказал он, – не вздумай надышаться дымом.
Но вскоре, после того как Холивелл размеренно захрапел, Марш вытащил нож и произнёс:
– Я хочу кое-что проверить.
Прежде чем Эдион успел среагировать, Марш порезал себе кожу на ладони и взял бутылку с дымом.
Он освоил технику с первого раза, втянул дым, а затем коснулся губами пореза. Марш выдохнул дым, а затем поднёс ладонь к лицу.
Порез зажил.
– Получается, он работает с порезами, но не с укусами, – заметил Эдион, – хотя у меня на самом деле не было порезов. У меня были синяки и шатающийся зуб. Проверишь на мне?
Марш заколебался, но затем произнёс:
– Как пожелаете, ваше высочество.
– Прошу, не называй меня так, – попросил Эдион, – это звучит совершенно неестественно.
Эдион протянул руку, Марш схватил его за запястье, и, пока сын принца не передумал, молодой слуга полоснул ножом его подушечку пальца.
Марш втянул немного дыма и коснулся губами руки Эдиона. Эдион закрыл глаза. Он чувствовал, как дым клубится вокруг его пальца, ищет рану, но в основном он ощущал губы Марша на своей коже.
– Ты ощущаешь легкость в голове? – совсем шепотом поинтересовался Эдион.
Марш улыбнулся. В первый раз на памяти Эдиона.
– Немного. И спать хочется.
– Поспи тогда, – мягко предложил Эдион, – а я посторожу.
И Марш улёгся на одеяло, прикрыл лицо от мошек, а Эдион остался сидеть, нежно касаясь своего пальца губами.
Эмброуз
Торния, Питория
Эмброуз скакал изо всех сил на протяжении трёх дней и добрался от самой северной части Питории до столицы на юге. Когда он прибыл в Торнию, был уже вечер. Беглый рыцарь был грязен, насквозь пропотел, напрочь лишился сил и едва не опоздал. Войска Алоизия двинутся к границе меньше чем через день, а уже на следующий день начнётся вторжение в Питорию – в день свадьбы Кэтрин.
Въехав в город, он остановился у общественного колодца, чтобы напиться, вымыться и послушать, что говорят люди о прибытии процессии Кэтрин в столицу.
– Ну, я уж точно никогда не думал, что бригантийская девчонка может быть такой красивой, – признался один старик.
– А её платье, – продолжила женщина, – а вся её свита с белыми волосами. Так элегантно. Может, мне тоже покрасить…
Эмброуз
