Вот же… Ну надо же мне было об этом забыть?! Это ведь очень важно, а у меня это совсем из головы вылетело.
— Где она сейчас?
— В родовом замке вместе с детьми, — ответил он, бесстрастно взирая на меня.
— Хорошо, мы сейчас вместе вылетаем к ней и разрешим сложившуюся коллизию. Я ни на что не претендую, всё движимое и недвижимое имущество должно принадлежать вдове и детям, — отчеканил я и, поднявшись, решительно направился на выход. Такое действительно нельзя было забывать, но тем не менее я забыл, и теперь надо было в срочном порядке исправлять личную промашку. Погрузившись на глайдер, мы вылетели к вдове принца Фэя, которую я в глаза ни разу не видел и даже имени не знал, как-то не до того было. Я выяснил у барона Альбрехта её имя; мы прилетели на место и покинули борт. На взлётно-посадочной площадке нас встретил почётный караул из гвардейцев и вдова со своими детьми.
— Добрый день, ваше высочество.
— Добрый день, сир, — сделав придворный реверанс, отозвалась она и замерла в ожидании продолжения.
— Давайте пройдём в ваш кабинет и уладим сложившуюся коллизию. Поверьте, я не претендую ни на что, всё имущество движимое и недвижимое, а также интеллектуальные права принадлежат исключительно вам, и больше никому. Соблюдём эту формальность, и дело с концом. Убийцам вашего супруга я отомстил, а принц Меркво… Его ожидает публичный суд, в который я не вмешиваюсь, не имею права, как он решит, так и будет. Суд должен быть независимым, и по этой причине будет честное судебное состязание между сторонами обвинения и защиты, но, как мне думается, Мерко давно заслужил удавки на шею или пожизненное заключение где-нибудь в далёкой глуши, — проговорил я и увидел, как благожелательно сверкнули в ответ глаза вдовы.
— Простите, сир, аристократов не вешают, их казнят путём отрубания головы умелым палачом или гильотиной, — внесла она уточняющую поправку, жестом предлагая следовать за ней, что я и поспешил сделать.
— Мария, будь моя воля, я бы его, не задумываясь, повесил без суда и следствия, — шагая рядом с вдовой, предельно откровенно заметил я на её справедливое замечание.
— Так в чём же дело? — с любопытством посматривая на меня, задала она вопрос.
— Мы строим правовое государство, и людям необходима законность, а если власть будет поступать беззаконно, то ничего из этого хорошего не выйдет. Именно по этой причине я не могу поступать так, как мне самому хочется, я не самодур, в конце концов.
— Я очень рада, что вы это понимаете, — выдохнула она, и мы, прибыв в её кабинет, составили официальный документ об отказе от имущественных прав на наследство принца Фэя.
Посидев ещё с Марией некоторое время и поговорив, я попрощался с ней и вместе с бароном Альбрехтом вылетел обратно в особняк.
Пролетев минут десять, я взглянул на своего спутника и задал тому интересующий меня вопрос:
— Симеон, как там идёт подготовка судебного процесса над принцем Меркво?
— Ди Форне лично готовит обвинение, со всем тщанием, на которое только способен. Ведь принц попрал честь его дочери, а такое не прощается, но это личное и по этой причине оглашению не подлежит. С другой стороны, защита принца представлена сразу пятью лучшими королевскими адвокатами. Так что суд действительно обещает быть объективным в глазах всего народа, — отозвался барон с лёгкой улыбкой и, помолчав несколько мгновений, добавил: — Вообще, конечно, возложить на барона ди Форне подготовку обвинения было очень удачным ходом. Он воспринял это как подарок ему за заслуги.
— Это и есть подарок, — честно признал я, — тем более он этого действительно заслуживает, но не только. Людям надо показать, что мы стремимся к законности, а этот открытый судебный процесс и призван это всем слоям общества продемонстрировать.
— Я так и понял, сир, — с удовлетворением выдохнул барон и молчаливо продолжил без всякой цели смотреть в иллюминатор.
Прилетев обратно в особняк, я попрощался с Симеоном и пошёл в свой кабинет и на полпути столкнулся с дожидающимися моего появления портными. Пришлось мне со смирением отдать им свою тушку. Портные взялись за меня основательно, снимая мерки для парадного кителя, в котором я должен был быть на собственной свадьбе. Провозились они со мной почти два часа, так как всё делалось исключительно вручную с тканевыми линейками и прочими старомодными портняжными аксессуарами. Традиция тут такая местная, и ничего с этим не поделаешь, так что пришлось стоически терпеть все эти мытарства. Наконец-то сняв все мерки, они стали собираться.
— Простите, сир, тут у нас есть один вопрос: в каком звании нам вышить новые погоны? — поинтересовался глава артели, чуть склонив голову.
— Мне гвардии полковника, а Ржав… Майклу Квери — погоны генерал-майора, он ведь командующий нашими вооружёнными силами, — распорядился я после нескольких мгновений напряжённых размышлений.
Поклонившись, портные удалились, а я задумался, правильно ли я поступил, сам себя произведя в гвардии полковника, но с другой стороны, а кто вообще будет против?! Не выходить же, в самом деле, в кителе гвардии капитана Империи Орла! Лейрин — это ведь совсем другое государство, и люди такой поступок совершенно точно не поймут, а значит, непременно надо выходить в кителе местного образца, а звание полковника… Ну, пусть будет полковник, а то неформальному главе государства в капитанских погонах щеголять как-то не комильфо. Вот Ржавому генеральские погоны в самый раз будут, он же, в конце концов, командует армией, и это ему действительно очень важно.
Мысленно махнув рукой, я неспешной походкой вернулся в свой кабинет и, включив компьютер, взялся за просмотр поступающей оперативной информации, но настойчивый вызов личного секретаря заставил меня вновь оторваться от дел и включить соединение.
— Сир, к вам на приём рвётся полномочный посол Священного союза Артур Уго Шварцман. Что прикажете делать?
Сердце моё на одно мгновение ёкнуло. Нет, не от страха, а от неожиданности. Чего-чего, но такого я не ожидал, хотя, скорей всего, оно рано или поздно должно было произойти.
— Хорошо, пусть войдёт, —
