Первое в жизни предательство на вкус было горьким, словно лекарство из черепашьей крови. Отец солгал ей. Мальчишка не был принцем из королевства Ци, не был их гостем. Королева не была единственной, кому король отдавал свою любовь.
Хэсина не разговаривала с отцом несколько недель. Когда злиться стало нестерпимо, она простила его, но в ее сердце остался болезненный узелок. Только переложив вину на кого-то другого, она могла его распутать.
Поэтому она стала винить супругу Фэй и Жоу. Она была не права. Но так ей становилось легче.
Правда, легче становилось не всегда. Точно не теперь, когда Жоу очень старался поймать ее взгляд. Хэсина с ужасом поняла, что он собирается с духом, чтобы заговорить. Наконец, когда королева уже подходила к верхней террасе, он улыбнулся Хэсине и сказал:
– Удачи, сестра.
Хэсина холодно кивнула ему. В такие моменты она чувствовала, что по сравнению со сводным братом она ужасный человек.
Позднее она задумалась, что он хотел этим сказать. Он желал ей удачной встречи с королевой? Удачи с благословением? Или он был настолько добросердечен, что просто хотел, чтобы удача сопровождала ее?
Впрочем, это не имело значения. Когда дело касалось матери, удача никогда не была на стороне Хэсины.
Королева вступила на верхнюю террасу. Она была облачена в безукоризненный темно-синий рюцюнь свободного кроя. Ее лицо напоминало керамическую маску, которая привлекает взгляды, но легко идет трещинами. Уголки ее губ опустились, и она жестом велела разойтись всем, кроме своих законнорожденных детей.
Хэсина и Санцзинь последовали за матерью к главному входу во дворец. Когда они дошли до красного лакированного порога, Хэсина протянула королеве руку, но та не обратила на нее внимания и оперлась на руку Санцзиня. Тем не менее все могло быть и хуже. По крайней мере, Хэсине не пришлось сгорать от стыда перед толпой горожан.
На этом унижения не закончились. Когда они добрались до королевских покоев, мать отказалась принять из рук Хэсины чашку чая и снова выбрала Санцзиня. Служанки притворились, что ничего не заметили, и продолжили обмахивать королеву веерами как ни в чем не бывало. Хэсина притворилась, что ей все равно.
– Тебе нужно мое благословение, так?
Волосы королевы, заколотые золотыми шпильками, были так же черны, как у Хэсины. Время не изменило ни ее внешность, ни ее покои. Слуги усердно поддерживали в них порядок ради нескольких дней в году, которые она проводила во дворце.
Оказавшись здесь, Хэсина как будто снова превратилась в шестилетнюю девочку. Свисавшие с потолочных балок орхидеи напоминали ухмыляющиеся лица. Ноги начинали болеть, стоило вспомнить о том, как она стояла на коленях на этом полу из красного палисандра.
– Да, – ответила Хэсина ровным, холодным голосом, стараясь, чтобы в него не закралась надежда.
– У тебя есть писарь, которому ты доверяешь?
Однако надежда все равно зазвучала в ее словах.
– Да. Я могу позвать…
– Вот и хорошо. Можешь приказать ему подделать благословение, потому что тебе никогда не получить его от меня.
Служанки на мгновение замерли, потом снова замахали веерами.
Хэсина попыталась успокоиться. Это благословение было ей необходимо.
– Я готова исполнять свои обязанности, мама.
Королева обратила равнодушный взгляд на чашку, которую держала в руке.
– Ты говоришь о коронации как о чем-то неизбежном. – Она поставила чашку на столик, и та звякнула. – Но, возможно, я захочу остаться.
Все замерли.
Мать. Останется. Будет править как регент.
Хэсина не рассматривала такой исход как возможный, но что, если ничего плохого в нем не было? Если принцесса расскажет матери о смерти короля, та, разумеется, тоже захочет найти убийцу. Тогда корона и трон перестанут иметь значение.
Придворная врачевательница, ухаживавшая за королевой наравне со служанками, поставила на столик фарфоровую чашу, от которой шел пар. В нос Хэсины ударил терпкий запах женьшеня.
– Будьте благоразумны, Ваше Высочество. Вам нельзя надолго оставаться вдали от горного воздуха.
– Вам следует сосредоточиться на том, чтобы поправить здоровье, мама, – добавил Санцзинь, стоявший подле королевы. Это было его заслуженное место – в отличие от Хэсины. Брат перевел на нее взгляд, и она застыла. – Шина станет хорошим правителем.
Королева рассмеялась коротким, лающим смехом.
– Ты заступаешься за сестру, но знаешь ли ты хотя бы половину того, о чем она думает?
Как будто она знала это сама.
Королева склонила голову набок и посмотрела на дочь. Хэсина почувствовала, как у нее деревенеет тело.
– Ты. Почему ты так сильно хочешь править?
Еще неделю назад Хэсина не смогла бы ответить. Это судьба избрала ее. Лишь сейчас, семнадцать лет спустя, Хэсина избрала ее в ответ. Ради истины, ради справедливости и ради отца.
Но у нее не было привычки открывать матери душу.
– Почему бы мне не хотеть править? – В конце концов, ее готовили к этому всю жизнь. Она жертвовала своими детскими увлечениями, чтобы изучать каллиграфию, космологию и дипломатию.
– Если ты делаешь это ради отца, то напрасно стараешься.
Хэсина моргнула.
– Что вы имеете в виду?
Королева подняла руку, и служанка тут же начала ее растирать.
– Что бы ты ни делала, его не вернешь, – сказала она странным, усталым голосом.
Неужели мать принимала ее за ребенка? За малышку, которая все еще верит в сказки преподавателей о том, что, если учиться усердно, станешь бессмертным мудрецом и обретешь способность воскрешать мертвых?
Но прежде, чем Хэсина успела ответить, придворная врачевательница цокнула языком и кивком головы указала на чашу, от которой по-прежнему шел пар.
– Отвар остывает, – проговорила она спокойным голосом, таким же, каким сообщила Хэсине, что король умер естественной смертью.
Хэсина вспомнила о своей цели и, схватив чашу со стола, опустилась на колени. Потом склонила голову.
– Пожалуйста, мама. Примите это.
Примите меня.
Придворная врачевательница ошибалась. Отвар не остыл. Подушечки пальцев Хэсины горели огнем, и ей казалось, что жар доходит до самых костей. Но она не опускала чашу. Она давала матери возможность. Раз королеве было слишком трудно произнести слова одобрения, она могла просто принять отвар как символ того, что Хэсина почитает и уважает ее.
Руки Хэсины уже начинали неметь, когда послышался стук в дверь. Служанка поспешно открыла створки, и в комнату зашел мужчина. Поле зрение Хэсины было ограниченно, поэтому она видела лишь подол его ханьфу.
– Надеюсь, вас привело сюда важное дело, министр Ся, – холодно произнесла мать Хэсины.
Ся Чжун?
Хэсина не верила своим ушам. Она не могла поверить в происходящее, даже когда Министр ритуалов проговорил:
– Я не стал бы беспокоить вас, если бы мое дело не было важным.
Она не верила, даже когда министр стал рядом с ней на колени и обдал ее запахом мокрых, холодных чайных листьев.
– Я пришел, как только узнал, что вы
